Время terra incognita - [29]

— Как будет происходить зарядка аккумуляторов? — поинтересовался Мотылёк.

— Бесконтактным способом, с помощью высокочастотного поля— объяснила Наташа.

— Так же, как заряжается коммуникатор?

— Только частота другая.

Впереди, в небо, поднималась красная точка. Кто-то упустил воздушный шар.

— Если бы это было не нужно для увеличения «паразитных» искажений в ЕУС, то попросила бы помочь с расчётами Новосибирск— пожаловалась Наташа: —А так приходится мучиться самой.

— И правильно, незачем каждый раз просить Новосибирск о помощи только на том основании, что он считает и думает быстрее. Не ровен час люди совсем разленятся и разучатся думать с этими искусственными интеллектами— проворчал Мотылёк: —Я тебе рассказывал, как младший брат второе место на общегородских робогонках занял?

— Уверена: он без сторонней помощи показал бы хороший результат. Сам собрал робота, сам написал программу. Новосибирск только сэкономил время на тестах, проведя их в виртуальности и указав на слабые места. Алексей и сам бы справился.

— Может быть да, а может быть нет. И ты слышала, как он охарактеризовал последнюю предложенную мной конфигурацию сети? Критиковать чужую легко, а свою предлагать не хочет — говорит, боится взять на себя такую ответственность. Боишься предлагать — значит не критикуй!

— Чем ворчать и наговаривать на братские людям искусственные интеллекты, лучше бы поцеловал меня— попросила Наташа.

Это просьбу Мотылёк исполнил с удовольствием. И ещё несколько раз подряд. Пока сзади не раздался весёлый голос: —Только посмотри, Света, какой пример подаёт молодым кадрам старший научный сотрудник.

Командиры комсомольских отрядов, Коля Гончар и Малиновская Света, встречались. Мотылёк знал об этом, но как-то и не обращал раньше внимания. Сейчас оба стояли в паре шагов позади. Рука Гончара лежала на Светиной талии. Она прижималась к нему плечом и улыбалась. Гончар тоже улыбался и протягивал руку: —Привет.

Отвечая на пожатие, Мотылёк проворчал: —Утром виделись.

— Так то на работе! — отмахнулся Николай: —Вы в театр? Билеты есть? Здорово, у нас тоже.

— Тогда идём— дёрнул плечом Мотылёк, всё ещё недовольный тем, что его общение с Наташей бесцеремонно прервали.

Две пары влились в спешащий к зданию театра общий поток. Чернореченцы сегодня выглядели более нарядными, чем обычным вечером. Многие держали в руках воздушные шары ярко-красного цвета. Шары тянули за ниточки, звали держащих их людей в небо.

— Сегодня уровень искажений достиг позавчерашнего максимума… — заговорил было Гончар, но Света взмолилась: —Сколько можно об одном и том же? Три раза нет! Ты бы ещё протокол прошлого комсомольского собрания обсудил.

Николай сделал вид будто задумался: —Хорошая мысль…

Света воскликнула: —Язык мой — враг мой.

— Тогда давай его сюда!

— Только посмотри на них— прошептал Мотылёк на ухо Наташе: —Идут посреди улицы и целуются. Мы хотя бы к обочине прижимались. Никого не стесняются. Слушай, я тоже так хочу.

Считается, что театр, как вид искусства, родился из древнейших сельскохозяйственных и охотничьих ритуалов. Воспроизводя в аллегорической форме трудовые процессы или явления природы, древние люди считали, будто могут влиять на них. Во всяком случае, проводя ритуал, они настраивали себя на нужный лад и сплачивали коллектив, что само по себе дорого стоит.

Во времена зарождения театра не было разделения на зрителей и участников — участниками были все. По мере развития человечества — науки и искусства дифференцировались, разделялись и усложнялись. Развитие часто представляют, как подъём по бесконечной лестнице. Но здесь скорее применима аналогия со спиралью. Круг замыкается, но мы оказываемся не в исходной точке, а на уровень выше. Нет ничего удивительного, что к сегодняшнему дню театр вернулся к истокам, но на другом, совершенно ином уровне.

Театр начала двадцать четвёртого века отменил пассивных зрителей. Все пришедшие на представление становились его активными участниками. Каждый получал роль и сохранял свободу действий в рамках полученной роли. Представление не было статичным, оно становилось живой, развивающейся сущностью. И сегодняшнее представление могло изрядно отличаться от вчерашнего поставленного в том же театре, той же группой актёров, но с другими зрителями. Развитие технологии проецирования трёхмерных картин, позволяло не заботится ни о костюмах, ни о декорациях. Однако на самих актёров ложилась куда большая нагрузка, чем раньше. Теперь они не просто играли заученную роль, по сто и по двести раз совершая одни и те же действия, произнося одни и те же слова. Сегодня театральное представление жило, развивалось в динамике и актёры из основного состава становились кем-то вроде садовников, выращивающих основной сюжет и не дающих ему отклоняться в сторону слишком далеко. Это было сложно, даже очень. Но и безумно интересно.

Московский театр по праву считался одним из сильнейших в Союзе. Привезённое им в Чернореченск представление основывалось на работах историков Ласточкиных, исследовавших переломные моменты трагичного и вдохновляющего двадцать первого века. О глобальных событиях тех времён можно прочитать в учебниках, а московский театр ставил своей задачей рассказать о смешных и грустных хитросплетениях судеб простых людей того времени, из суммы которых и складывался далёкий двадцать первый век. Представление содержало семнадцать ключевых моментов, где совокупное участие зрителей могло существенно повлиять на развитие событий, и сорок четыре основных вариантов концовки. Впрочем, основные варианты концовки почти никогда не реализуются в чистом виде. Скорее они опорные точки, синтезом которых обычно заканчивается представление.