Время теней - [2]

– А взамен? – спросил он.

– Предлагаю такой сценарий: некто прилетает в Астерехон и становится его гражданином. Подчеркиваю: некто, но не Мик Сардонис. Затем некто погибает в уличной разборке. Следы его теряются в стране мертвых и бесчисленных гигабайтах архивов.

Секунду мигратор обдумывал предложение. Недолгие колебания.

– Хорошо, я согласен.

Я извлек из кармана кредитку и щелчком отправил ее через стол, где она попала в алчные лапы чиновника.

– Где гарантии?

– Их нет.

Когда я встал, чтобы уйти, зеленоватый отблеск чиркнул по лезвию ножа, застрявшего в спинке стула.

Позднее оказалось, что мигратор сдержал слово.

2

Как же это случилось? Почему не стало Родины? Мы казались себе могущественными, почти богами. Две трети Галактики были в нашей власти. Титаническое оружие, способное уничтожать миры, скорость кораблей, открытие гипера… Нам пытались противостоять: кризы, данлоки, шубилу, нэйрсваи… Укус комара. Мы сжигали их города и деревни, травили их вирусами, в клочья разносили их жалкие эскадры, порой проглатывая жестокие ответы. Но мы были сильнее. И нас было больше. Множество рас, осознав это, дрались на нашей стороне. Но вот явились они. Чартора. Они повелевали Пространством и Временем, они неизмеримо превосходили нас. Только мы не поняли. Что-то круче Империи? Это же нереально…

Реально. Чартора доказали свою вещественность. Самое страшное – они даже не напрягались. И еще – ИМ БЫЛО НА НАС НАПЛЕВАТЬ. Совсем. Возятся там детишки в своей песочнице размером в тысячи светолет – ну и пусть возятся. А если начинают докучать взрослым – по попке. Мы получили сполна, наблюдая, как Земля распадается…

Я был кретином. Хуже всего то, что сам не могу себя простить. Можно уйти от псов Федерации, можно показать язык Ла-Харту, столице нового государства. Но не уйти от себя. На мне – кровь миллиардов. Каждый из них жил, верил во что-то, любил, ненавидел… Все они поддерживали нас. И прежнего командующего, Ролту, и меня. Земляне считали станции Времени личным вызовом. Пришельцы установили их, не спрашивая разрешения. Ничего не объясняя. Не опускаясь до варварских умов…

Я брел по улицам Астерехона. Резали, кололи мысли о прошлом. Весть о гибели Земли потрясла Империю. Если бы толпы отрейцев, через которые проталкивался, знали, кто я – распяли бы на флагштоке представительства.

Но они не знали.

Мое лицо изменилось, постарело за годы скитаний среди звезд. У федеральных спецслужб имелся объемный список моих соратников – он редел почти каждую неделю, по мере поимки преступников. Большинство и не пыталось скрыться, покорно принимая судьбу – неуправляемый полет к Солнцу, в киберкапсуле с квантовыми ускорителями. Ритуальное сожжение. Со слезами на глазах я смотрел трансляции этих казней…

Некоторые кончали самоубийством. Помню Пересадочную В-247-418-3, замкнутый титанитовый мирок, металлическую скорлупу со стыковочными портами и ремонтными доками. Осколок цивилизации среди холода и звездных огней. А еще – тело полковника Иоланского, выбросившегося из шлюза спустя тринадцать лет после катастрофы.

Список возглавляет мое имя. Ролта мертв, его крейсер взорвался при атаке хроностанции чартера, напоровшись на их защитное поле. С него уже не спросишь. Я – другое дело. Человек, взваливший на себя весь груз ответственности…

Толпа вынесла меня на площадь. Внимание привлек огромный голографический экран, двусторонняя трансплоскость. Общественный государственный канал демонстрировал очередную расправу – обтекаемая конусообразная капсула на слепяще-желтом фоне. Последний полет Нар-Кадара, координатора имперских истребителей. Больно. Федерация – чужое для меня образование, которое систематически ликвидирует моих друзей. Пусть я виновен. Но судить меня имеет право лишь Четвертая Империя, ее распущенный, опозоренный Сенат, погибший Импер›атор. И никто кроме… Вот главная причина моего бегства. Или – оправдание…

Доносились звуки музыки – варварской, агрессивной, напористой. Монотонно гремел барабан, ему вторила волынка. Я забыл об экране и начал проталкиваться сквозь людское скопление. Туда, где слышались крики, откуда за километры несло злостью. Пульс барабана проникал в кровь, заставлял сердце биться учащенно.

Я вклинился в кольцо зрителей.

Дрались два фолнара. Они были обнажены по пояс, грубые холщовые штаны заляпаны кровью, мускулы рельефно выделялись на спинах и руках. Люди. Фолнары были такими же людьми, как и я, как собравшиеся болельщики. Длинные выгоревшие волосы собраны в пучки, на предплечьях татуировки (совершенно одинаковые) их клана. Они двигались легко, скользяще, сходясь в мелькании стали и отступая. Тела бойцов покрывали многочисленные порезы и шрамы.

Я толкнул локтем мужчину, стоявшего рядом:

– Они же из одного клана. Почему дерутся?

Мужчина фыркнул.

– Показуха для толпы. Фолнары не вступают в затяжные поединки. Они умеют убивать сразу. Если не с первого, то со второго удара.

– Я думал, аборигенов не пускают в город.

– Иногда пускают. Эти – что-то вроде цирковой труппы. Кочуют по пустыне, учатся, развлекают массы. Хорошие бойцы, но абсолютно безвредны. Законов не нарушают, органично вливаются в нашу культуру.