Время своих войн. Кн. 3-4 - [31]

Евгений Александрович играет с Санькой в «хитрые прятки». Не такие, как все погодки, то и дело, играют промеж сараев. А надо, чтобы Санька не только хорошо прятался, но и видел — «держал сектор обстрела». Евгению Александровичу много проще Саньку отыскивать, чем грибы — Санька крупнее и еще неопытный.

Санька лежит «в секрете» — винтовкой не шевелит, старается дышать мелко. Это для него самое сложное — чтобы не шевелиться, слишком живой характер. Знает, что Евгений Александрович смотрит на него в «окуляр» — половинку от черного немецкого бинокля, что прикручен проволокой к «хомуту» на культе. Откуда смотрит, Санька не видит, но знает, что тот где–то есть…

— Два раза шевельнулся! Первый раз на двадцать восьмой минуте, после того, как позицию занял, второй — на сороковой.

Санька даже знает когда: первый — это земляной муравей укусил — «стекляха», тут любой не вытерпит и чесаться начнет, а второй — бабочка перед глазами пролетела, по лбу хлопнула, откуда–то сбоку поднырнула, зараза — голову вслед повернул.

— Иди — доложись!

Санька идет к Владимиру Петровичу.

— Сколько? — спрашивает тот.

— Два.

— Поворотись–ка, сынку!

Получает прутом два раза. Евгений Александрович учит только так — считай, два раза пуля ожгла, но «дураку», Саньке, то есть, повезло — вскользь зацепила.

— Шагай, раненый!..

Николай Иванович учит дистанции.

— Свою постоянную стрелковую дистанцию ты знаешь. Мысленно располовинь ее на четыре. Теперь смотри и указывай, сколько таких отрезков вон до того пенька со щепой — сосны, что скрутило и сломало так, что на человека стало походить?

— Восемь!

— Иди — считай.

Санька сам удивляется — как так получилось — на сколько, вдруг, соврал.

— Видал, как ошибся? Вот теперь тебе это будет первое наиглавнейшее задание — свою дистанцию определять, а ошибешься — по загривку, а еще раз — то и ремня. Время тебе — одна неделя. Потом буду проверять.

За порку Санька не переживает — нечто его не пороли? — а за такое и не тронут, тут самому стыдно, если на такой простой вопрос не сумел ответить точно. Получается, что у него глаз корявый…

Оказалось, что не так уж и просто. Никак не складывается, чтобы точный пригляд получался. Санька всю неделю смотрел на всякое, загадывал — сколько будет, потом стопами считал — носок к пятке… Додумался, что можно с вытянутым пальцем смотреть. Цель постоянная — одного размера с ноготь, если руку вытянуть на всю длину, а, если меньше, то надо смотреть — сколько условных кругляшов в ногте поместится, и опять считать. А человека тоже можно смотреть по разметке пальца — если он далеко, такой маленький, что на одном фаланге умещается — будет столько метров, на двух — уже «столько–то» и так до самой ближней…

Рассказал Николаю Ивановичу, тот удивился и спросил:

— Сам додумался?

— Сам!

— Молодец! А если размер столба знаешь? Если расстояние между столбами знаешь? Ну–ка, подумай, как можно использовать? Особенно, если человек тоже свой средний рост имеет…

Теперь Санька новую игру себе нашел. Садится на краю дороги, том месте, где она горку переваливает и смотрит на ту и другую стороны. Вот человек, капля еще, вот видно, ноги у прохожего стали переставляться — сколько столбов до того места? Умножаем… Глаза на лице различимы и нос — теперь не одно сплошное пятно. Сколько там получается? Оказывается, если запомнить, то и столбы не нужны…

Арифметику полюбил очень. И всякую задачку решить торопился прежде, чем дыхалка откажет, наберет воздуха и решает в уме. Выстрел! Успел! Не ушла мишень…

Санька думает, что уже выучился. Оказывается — нет. Оказывается, ветер на пулю влияет.

— Смотри, ветер сбоку. Сколько возьмешь поправку влево?

— Зачем? Близко, ведь!

— Пуля легкая, даже здесь отклонение будет. Теперь представь на двух дистанциях? Тут уже вовсе надо не в мишень целиться, а едва ли на две фигуры в сторону.

Саньке не верится, что так много, все–таки, пуля, хоть и маленькая, так летит, что глаз не видит. Какой–такой ветер может успеть ее отклонить?

А Николай Иванович набелил чурок и заставил расставить их на вспаханном поле, какие торчком, какие положить поверх. Все на разном расстоянии — стреляй Санька, пока ветер.

— Отстрелялся? Иди, неси первое полено! Как стояло? Куда целился? Почему пуля не в центре, а сдвинулась к краю?

Санька уже давно, когда ему говорят, ходит стрелять уток. Санька знает, что больше двух уток ему в день бить запрещено, но всегда дают три патрона.

Что удивительно, другие утки вовсе не замечают, если утка убита, так и плавают рядом с ней. Это потому, что Санька их не калечит — сразу насмерть. Нельзя, чтобы утка инвалидом осталась. Санька обычно дожидается, пока остальные сами уплывут, прячет винтовку, раздевается в стороне и голяком плывет за утками… Редко бывает, чтобы третий патрон понадобился.

Этот третий, если не истратишь, принесешь, отложат в отдельную коробочку — для хитрой стрельбы. Настолько хитрой, что про нее рассказывать нельзя.

Еще и Михаил Афанасьевич, когда не отлеживается, учит стрелять навскидку — бесприцельной стрельбе. Здесь вовсе не математика, а геометрия получается!

Когда пенсия — ее почтальон разносит, кто–то из инвалидов собирается в город — покупать по списку и обязательно патроны. Как же без Саньки? Без Саньки такое невозможно!