Время свинга - [135]

наше время и место — а ничего худшего нельзя сделать с людьми, чем вот это. Но я не знаю, хорошая Трейси мать или нет, хотя я уж точно старалась как могла всех их вырастить, но точно знаю, что отец твой был очень хороший, очень хороший…

Я сказала ей, что она была хорошей. Остальное не имело значения. Я сказала ей, что все старались как могли в пределах того, какими сами были. Не знаю, услышала она меня или нет.

Я собирала свои вещи, когда услышала, как по коридору идет Алан Пеннингтон — он пел, фальшиво, как обычно, одну из материных любимых песенок Отиса о том, как родился у реки и бегу с тех самых пор[216].

— Слышал, как вы ее вчера пели, — сказал он мне, возникнув в дверях, бодрый, как всегда. — Прекрасный у вас голос. Ваша мама вами очень гордится, знаете, всегда о вас говорит.

Он улыбнулся моей матери. Но она уже была вне Алана Пеннингтона.

— Ясно как божий день, — пробормотала она, закрывая глаза, когда я поднялась уходить. — Они должны быть с тобой. Лучшее возможное место для этих детей — с тобой.

Весь остаток того дня я развлекалась фантазией — не всерьез, мне все же кажется, то была лишь техниколорная греза-песня, игравшая у меня в голове: уже готовая семья вдруг здесь и сейчас же наполняет мою жизнь. На следующий день я вышла на утреннюю прогулку вдоль пустынного периметра парка Тивертон — ветер хлестал по запертому забору, унося палки, брошенные для собак подальше, — и поймала себя на том, что все иду и иду, прочь от квартиры и мимо станции, с которой могла бы уехать в хоспис. Мать умерла в двенадцать минут одиннадцатого, как раз когда я свернула в Уиллзден-лейн.

Появилась башня Трейси — над конскими каштанами, а с нею — действительность. То были не мои дети, они бы никогда не стали моими детьми. Я чуть не повернула назад, как тот, кто бродил во сне и вдруг резко проснулся, — вот только мне пришло в голову нечто новое: ведь может быть что-то еще, что я бы могла предложить, что-нибудь попроще, почестнее, между материным представлением о спасении и вообще ничем. Я торопливо сошла с дорожки и двинулась наискосок по траве к крытому переходу. Я уже собиралась зайти на лестницу, как услышала музыку, остановилась и задрала голову. Она была прямо надо мной, у себя на балконе, в домашнем халате и тапочках, руки вскинуты, она кружилась, кружилась, а дети вокруг нее, все танцевали.

Благодарности

Большое вам спасибо, мои первые читатели: Джош Аппиньянези, Дэниэл Келманн, Тамсин Шо, Майкл Шэвит, Рейчел Каадзи Ганса, Джемма Сайфф, Дэррил Пинкни, Бен Бейли-Смит, Ивонн Бейли-Смит и в особенности Девора Баум, — за поддержку, когда она была особенно нужна.

Особое спасибо Нику Лэрду, который прочел первым и увидел, что следует сделать со временем, — вовремя.

Спасибо моим редакторам и агенту: Саймону Проссеру, Энн Годофф и Джорджии Гэрретт.

Спасибо Нику Парнзу, Ханне Парнз и Бренди Джоллифф — за напоминание о том, какой работа была в 90-х.

Спасибо Элинор Уохтел за то, что познакомила меня с несравненной Жени Легон.

Спасибо Стивену Баркли — за местечко в Париже, когда оно было нужно больше всего.

Я в долгу перед д-ром Марлоузом Дженсоном, чье захватывающее, продуманное и вдохновляющее антропологическое исследование «Ислам, молодежь и современность в Гамбии: „Джамаат Таблиг“» оказалось бесценным, предоставило контекст там, где у меня были только впечатления, возможные ответы, когда у меня возникали вопросы, и придало этой истории богатую культурную основу, а также помогло создать ощущение и текстуру некоторых сцен романа. Географическое примечание: Северный Лондон на этих страницах — состояние ума. Некоторые улицы могут выглядеть не так, как на «Гугл-картах».

Ник, Кит, Хэл — любовь и благодарность.