Время смелых желаний - [11]

Клементина попробовала высвободить руку, добавив к физическому усилию сердитый взгляд.

- Ты ведешь себя как первобытный человек.

Он ослабил хватку, отпуская ее. Ее взгляд встретился с его взглядом, и она не смогла больше отвести глаз, почувствовав себя взаперти, но нельзя сказать, чтобы она хотела вырваться. Клементина облизнула губы и поняла, что он следил за движением ее языка.

Но внезапно Алистер тихо выругался и отстранился.

- Клементина, так не пойдет. Свои способности в соблазнении испытывай на ком-нибудь еще. Мне это неинтересно.

Клементина недоверчиво хмыкнула:

- Ты думаешь, я пытаюсь тебя соблазнить? Тебя? Смешно.

- Мы тратим ценное время. Напрасно.

Клементина вздернула подбородок.

- Ты мне не можешь приказывать, я не твоя рабыня. Я покину этот номер тогда, когда буду готова.

Его взгляд потяжелел, в глазах мелькнули острые серо-голубые льдинки.

- Если ты не выйдешь из этой двери на счет «три», то…

-То что?

Клементина приблизилась к нему, положила руки на его сильную, мускулистую грудь и почувствовала, как бьется его сердце. Его глаза потемнели, зрачки расширились и почти перекрыли радужку. Он жестко обхватил пальцами ее запястья, оставляя горячие следы, отчего кровь быстрее побежала по ее венам. И его сердце забилось еще чаще, она могла почувствовать напряжение у него в паху, там, где они соприкасались.

Она безошибочно чувствовала его возбуждение, что было несомненным доказательством сексуального подтекста их взаимоотношений.

- Тогда вот так, - сказал он и поцеловал ее.

Глава 4

Это был тот самый поцелуй, о котором Клементина будет вспоминать, пытаясь вновь ощутить, до конца своих дней. Алистер языком приоткрыл ее губы, словно пробуя их на вкус, а уже через секунду его язык коснулся ее языка, будто бросая вызов, и началась борьба. Воля боролась с волей, и каждый хотел одержать победу.

Это захватывало дух, порабощало тела. Они ходили по краю.

Клементина чувствовала его превосходство, как будто она начала шахматную партию с гроссмейстером, понятия не имея о правилах игры. Целоваться в очках с черепаховой оправой было не лучшим вариантом. Но она никак не могла их снять, ведь он по-прежнему держал ее руки в своих. Она целовала его в ответ, и в ее движениях был весь огонь души, который она так долго держала в себе. И теперь чувства лились из нее, они были в каждом повороте ее языка, в каждом легком покусывании, в каждом движении ее губ.

Алистер прижал ее к стене, держа ее руки возле лица, навалившись на нее своим крепким телом. Она животом чувствовала силу его эрекции, и все женское, что таилось внутри ее, хотело чувствовать его еще ближе. Она не так часто в своей жизни испытывала столь сильное желание. Ее влекла к нему непреодолимая сила, и ей хотелось расстегнуть его ремень, затем ширинку и запустить руки внутрь, почувствовать, как его естество пульсирует и становится тверже; почувствовать, как он заполняет ее, как она забывает о первом позоре, о разочаровании от второго и третьего раза.

В момент, когда Клементина почти решилась расстегнуть его ремень, Алистер отпустил ее. Ноги ее дрожали, а колени подгибались.

- Это не должно было произойти. - Его губы были крепко сжаты, и слова срывались с них.

«Да нет же, это был самый лучший поцелуй в моей жизни».

- Это никогда не должно было произойти.

Приятно знать, что она произвела такое сильное впечатление.

Клементина поправила очки, потерла запястья и бросила на Алистера красноречивый взгляд, в котором ясно было написано, что каждая ее клетка болит от незавершенного секса.

- Тогда, я полагаю, этого больше не произойдет.

- А тебе бы хотелось продолжения, разве нет? Чтоб я стал очередным трофеем? Тогда ты бы могла с гордостью рассказать об этом матери. У нее был мой отец, а ты завлекаешь сына.

- Ты - невероятный человек. Есть множество вещей, которые я ни за что на свете не стала бы обсуждать со своей матерью, и на самом первом месте стоит моя сексуальная жизнь. Но ты можешь расслабиться, Алистер, я не хочу заводить с тобой интрижку.

Он не ответил. Держал дверь приоткрытой, и в его глазах можно было прочесть, что сопротивление бесполезно.

Алистер был зол на себя за этот поцелуй. О чем он только думал? Следовал инстинкту, что было для него крайне нехарактерно. Клементина была права. Он набросился на нее как первобытный человек, потерял способность мыслить рационально, когда его губы встретились с ее губами, такими красивыми, нежными и сексуальными. И его главная задача теперь заключалась в том, чтобы забыть эти сексуальные губки. Те самые, которые он помнил всегда.

Черт возьми! Теперь этот поцелуй будто раскаленным железом был впечатан в его память. Он все еще мог чувствовать ее - сладость ванильного молока с щепоткой корицы. И ее тело тоже невозможно было забыть. То, как ее округлая грудь прижималась к его торсу, то, как ее бедра слегка покачивались, разжигая в нем пламя страсти. Алистер готов был поступиться всеми своими правилами и взять ее здесь и сейчас. Он спрашивал себя, как же он не сумел удержаться. Он с ней действовал так грубо и примитивно.

Ужасающе примитивно.

Все, чего ему сейчас хотелось, - это ворваться в ее горячую влажную плоть и слушать, как она стонет и трепещет от удовольствия. Вместо крови по его венам текло желание, которое Клементина в нем разожгла. Если она бросит на него страстный взгляд, все пропало. Что же было в этой девушке такого, что так волновало его?