Время радикальных реформ. 1928–1940 гг. - [13]

Пожалуй, впервые за время революции в плане не содержалось никаких социально-экономических требований. Правда, Эскобар выступил со специальным воззванием к крестьянству Мексики, в котором обещал продолжение аграрной реформы.

Военный мятеж развивался по классическому мексиканскому образцу: все части регулярной армии, подчинявшиеся мятежным генералам, автоматически встали на сторону своих командиров. Это означало, что около 28 % мексиканской армии выступило против правительства[63]. Штаты Сонора, Чиуауа, Дуранго, Халиско, Оахака и Веракрус и частично Сакатекас и Синалоа путчисты, которые были там либо губернаторами, либо командующими войсками, захватили без единого выстрела. Такие крупные и промышленно развитые города Мексики, как Монтеррей, Веракрус и Торреон, оказались в руках восставших. Когда Эскобар занимал Торреон, он объявил, что подавляет мятеж другого генерала Альмасана, который на самом деле был верен правительству. Чтобы усыпить бдительность Портеса Хиля, Эскобар направил ему телеграмму, в которой выражал готовность выступить на подавление мятежа Агирре.

Мятежники быстро конфисковали большие средства в банках и, имея границу с США в своих руках, могли бы закупать там практически неограниченное количество оружия. Однако правительство США с самого начала встало на сторону Кальеса и Портеса Хиля.

В первый же день мятежа, используя как предлог то обстоятельство, что министр обороны Амаро во время игры в поло повредил глаз и отбыл на лечение в США, Портес Хиль назначил Кальеса министром обороны и поручил ему подавить восстание. Все части из Мехико выступили на фронт, и в столице оставалось не более 300 солдат и офицеров.

Мятежники немедленно уведомили США, что намерены поддерживать с американцами самые дружественные отношения. Восстание началось незадолго до инаугурации нового президента США республиканца Гувера, и мятежники рассчитывали, что успеют разгромить Кальеса до тех пор, пока в Вашингтоне приступит к своим обязанностям новый кабинет.

Однако уже 4 марта 1929 года министр иностранных дел Эстрада передал через Морроу четыре пожелания мексиканского правительства к США:

– строгое соблюдение эмбарго на поставки оружия в Мексику, за исключением заказов мексиканского правительства;

– прекращение любого движения людей и грузов через порты и таможни, захваченные мятежниками;

– гарантии правительства США по продаже Мексике любых вооружений;

– выражение со стороны правительства США «дружественного отношения» к правительству Мексики[64].

Морроу поддержал просьбу и добавил, что желательно пресечь все каналы финансирования мятежников. Также американский посол передал просьбу Кальеса и Портеса Хиля немедленно продать Мексике 10 тысяч винтовок (5000 – для пехоты и 5000 – для кавалерии), а также 2 миллиона патронов.

Сначала в Вашингтоне колебались и запросили у Морроу общую оценку ситуации (по всей вероятности, в США не исключали военную победу генералов-обрегонистов). 5 марта посол сообщил, что восстали 10 тысяч человек, или одна шестая армии (эти данные были явно заниженными). Правительство, по мнению Морроу, может и самостоятельно подавить мятеж. Если же «нынешняя администрация падет, то наши проблемы в республике (в Мексике – прим. автора) только начнутся». Посол имел в виду, что победившие генералы рассорятся между собой и ситуация станет очень похожей на 1914–1915 годы, когда Вилья воевал с Каррансой. Поэтому Морроу рекомендовал правительству США занять такую же позицию, как и во время мятежа де ла Уэрты, – то есть помочь центральному правительству Мексики[65].

Вашингтон согласился, и с этого момента повстанцы были обречены на поражение.

Американские СМИ писали о новой «революции» в Мексике, которая, к сожалению, затронула Сонору – приграничный штат, откуда измученные «сухим законом» граждане США получали спиртное и где можно было легко развестись[66]. Подчеркивалось, что обе «революции» – в Веракрусе и на Севере – «были полностью бескровными».

Восставшие генералы попытались образовать единый фронт с «кристерос», изрядно потрепанные отряды которых в то время все еще насчитывали около 25 тысяч человек. Эскобар даже издал декрет, отменяющий антирелигиозное законодательство Кальеса.

Командующий силами «кристерос» генерал Горостиета сообщал своим войскам, что Эскобар и его сообщники представляют собой «беспринципных генералов», с победой которых «ситуация в республике только ухудшится»[67]. Однако у «кристерос» катастрофически не хватало боеприпасов, и поэтому Гороститета разрешил заключать тактические соглашения о взаимодействии с мятежниками с целью пополнения боезапаса. В любом случае «кристерос» надлежало сохранять самостоятельное командование и участвовать только в таких совместных операциях, в которых у них будет численное преимущество над эскобаристами. Эта директива осталась без последствий, поскольку наладить тактическое взаимодействие мятежникам и «кристерос» так и не удалось.

Бои в начале мятежа шли с переменным успехом. Эскобар был толковым генералом и действовал решительно. Он немедленно отдал приказ командующему войсками в Соноре генералу Мансо двигаться на штат Синалоа и захватить важный тихоокеанский порт Масатлан