Время прощать - [5]

– Никаких детей.

– Значит, договорились. – Эдвард кивнул. – Никаких детей. Только ты и я. Навсегда.

Они крепко сжали руки и смотрели на звезды, пока тетя Лолли не позвала Изабел в дом.

На много лет она забыла об этом договоре.

Но теперь им по тридцать одному году. Их браку десять лет. Они живут в Уэстпорте, красивом городке в штате Коннектикут, населенном молодыми семьями с детьми. Изабел крепче сжала ключи от машины, уставившись на бугристый ком теста для пасты, вспоминая, как год назад поймала себя на том, что вглядывается в маленькие личики в детских колясках, и странное волнение заставляло ее останавливаться, просыпаться по ночам, думать о том, что, возможно, они ошиблись, перестраховываясь.

До двадцати восьми лет Изабел была довольна жизнью. Никакого материнского инстинкта не чувствовала. Но по мере того как Эдвард стал отдаляться, уходить в себя, все дольше задерживаться на работе, рассказывать что-то о делах, а потом говорить: «Да ладно, ты все равно не поймешь», Изабел стала ощущать неосознанную потребность.

Затем настал день, уже больше года назад, когда она консультировала одну семью в больнице, где добровольно работала консультантом по ситуациям, связанным с потерей близких. Это была молодая вдова с семимесячным младенцем и чудесной, заботливой многочисленной родней. Кто-то из них попросил Изабел на минутку подержать малышку.

От приятной, необременительной тяжести в своих руках Изабел ахнула. Она сразу поняла, что хочет ребенка, а договор, который она заключила страдающим подростком, больше не имеет отношения к ее жизни. Кроха, которую она держала, потеряла отца. Но это не означало, что она лишится любви, что жизнь ее будет ужасной.

Изабел хотела ребенка. И проверила свои чувства. Долго все обдумывала, пока не убедилась настолько, что готова была забеременеть в ту же минуту.

Несколько месяцев назад она заснула, представляя, как будет выглядеть их ребенок – унаследует ли он или она рыжевато-каштановые волосы и римский профиль Эдварда или ее зеленоватые глаза и лицо сердечком.

Она проснулась среди ночи.

– Эдвард, ты не спишь?

Он что-то пробормотал. Она сделала вдох и сказала, что последнее время много думала о том, что им надо родить ребенка. Муж молчал. Изабел решила, что он уснул и не услышал ее, но потом Эдвард произнес:

– Мы заключили договор, Из.

Наутро он напомнил, почему они заключили договор. Сначала мягко. Потом жестче.

– А если я передумала? – спросила она.

– Что ж, тогда мы зашли в тупик, верно? – последовал ответ.

Изабел попыталась объяснить, что они больше не перепуганные подростки, нет нужды придерживаться правил, придуманных для общения с миром с позиций печали и страха.

Он со злостью посмотрел на нее:

– Я не хочу детей, Изабел. Конец истории. Мы заключили договор. – Он ушел, хлопнув дверью.

После нескольких месяцев разговоров об одном и том же они начали избегать друг друга. Изабел больше времени проводила в больнице, помогая людям, потерявшим близких. Когда в ее услугах не нуждались, что случалось нечасто, она стояла перед окном детского отделения, глядя на малышей. А потом закрывала глаза, чувствуя, как сжимается сердце, и разрешала себе помечтать о ребенке. Непримиримость Эдварда раздражала Изабел, но она сдерживалась. Со временем он отдалился еще больше: избегал находиться с Изабел в одной комнате. И перестал спать с ней. По утрам Изабел обнаруживала Эдварда спящим на диване в гостиной или на слишком маленьком для него диванчике в его кабинете. В те редкие случаи, когда он завтракал с ней, Изабел ощущала себя бесконечно одинокой, хотя Эдвард сидел по другую сторону стола.

– Эдвард, нам нужно поговорить. Нам нужно это уладить, – повторяла она вновь и вновь за завтраком, в письмах по электронной почте, по телефону, среди ночи, когда просыпалась и понимала, что одна, и шла вниз, где он смотрел в записи бейсбольный матч с участием команды «Ред соке» или просто сидел, обхватив голову руками. Тогда Изабел останавливалась. В испуге. Внезапно утратив представление, как достучаться до человека, которого знала половину своей жизни.

Поэтому несколько месяцев назад Изабел перестала подниматься в лифте на третий этаж, где находилось детское отделение. Перестала засыпать в мечтах о крохотных римских носиках и зеленоватых глазах, о лице, в котором сочетались черты ее и мужа.

«Я заключила договор, – твердила она себе. – Я вышла замуж, согласилась на договор. И я его выполню. Эдвард спас меня, а теперь я спасу нас. Спасу наш брак. Ведь мы девять лет жили душа в душу!»

Она помнила, как Эдвард входил в дом, хватал ее в объятия и целовал, как во время медового месяца. Они занимались любовью и, лежа в постели, смотрели старые фильмы и ели китайские блюда. Муж слушал печальные рассказы Изабел о больнице и нежно гладил ее по плечам. Иногда в праздники они из чувства долга навещали ее родных в Мэне. Изабел очень быстро уставала от гостиницы и споров с сестрой. Тогда они с Эдвардом уходили гулять в гавань, как раньше, держась за руки, и все налаживалось.

Ты и я навсегда вместе, только мы вдвоем…

Эдвард Макнил был для нее всем. Поэтому уже несколько месяцев она боролась за свой брак. Боролась упорно.