Время покупать черные перстни - [2]

Неожиданно зажегся ослепительный свет. Афонькин сначала зажмурился, а потом протер глаза и осмотрелся.

Первым, что он увидел, было орудие пытки с ласковым названием «испанский сапог». С его помощью во времена инквизиции выворачивали ноги. Чуть дальше виднелся инструмент для вырывания ногтей и вытягивания хрящей. В порядке возрастания были воткнуты в деревянную колоду иглы, которые предназначены для засовывания под ногти малоразговорчивым посетителям подобных заведений.

Афонькин проглотил слюну и перевел взгляд на множество других приспособлений: сплетенные веревки, раскаленные угли и зловеще сияющая «гильотина универсальная». Прапорщик уже хотел закричать, но тут чьи-то холодные руки легли ему на плечи.

— Не ори, — голос был на удивление спокойным.

— Не ору, — ответил Афонькин и почувствовал, как множество мурашек забегало у него по телу.

— Скажи лучше, что выбираешь, — голос стал более требовательным.

— Ничего, — ответил прапорщик и попытался усилием воли задержать встававшие на макушке дыбом волосы.

— Не выйдет, — голос был по-прежнему спокойным и требовательным. — Выбирай сам, иначе пожалеешь.

— Это, — ткнул пальцем в безобидно висящие веревки страдалец. Холодные руки подтолкнули его вперед.

— Не оборачивайся. Всовывай руки, а потом ноги.

Прапорщик решил, что если сделает наоборот, то сможет обмануть судьбу, и начал всовывать ноги.

— Не так! — Голос окрасился в гневный цвет. — Сказано тебе, дураку: сначала руки!

— Виноват, — пролепетал Афонькин и лихорадочно начал высовывать ноги и всовывать руки, но тут он понял, в чем заключалась эта пытка. Его тело должны были вытягивать веревки, в которые он сам залез. Представив себе такую картину, прапорщик заплетающимся языком произнес:

— Разрешите обратиться.

— Разрешаю.

— Можно, я другое выберу? Если разрешите…

— Какое именно другое? — В голосе прозвучала нотка любопытства.

— Вот это, — Афонькин дрожащей рукой показал на «испанский сапог».

— Валяй! — весело прозвучало в ответ. Прапорщик еще не всунул ноги в колоду, как сообразил, что после этой пытки колени у него будут находиться сзади.

— За что? — вяло простонал он.

— Профилактика, — дружески сказал голос.

— Не хочу это, хочу то!.. — истерически закричал Афонькин и мотнул головой в сторону щипцов для вырывания ногтей.

— Давай туда, — раздался голос, сдерживающий смех. Прапорщик, еле волоча ноги, подошел к щипцам, взял в руки.

— Какие хорошие у вас щипцы! — искренне удивился Афонькин.

Холодная рука незнакомца отобрала их и приставила к уху мученика, собираясь уже дернуть, но тут прапорщик, захлебываясь в слезах завопил:

— Угля хочу, на уголь меня, в пекло-о-а-а!!!

— Не ори, — опять спокойно произнес незнакомец, убрав руки с плеч. — Боишься?

— Б-боюсь, — заикаясь, ответил Афонькин, вытирая рукавом сопли и слезы. — Но щипцы у вас очень хорошие…

— Это хорошо, что боишься, — голос стал серьезней. Незнакомец согнул руку в локте, по-видимому, смотрел на часы. — Только мало ты что-то боишься, Афонькин. Что-то тебе мешает бояться. Что ж это тебе мешает, Афонькин?!

Вдруг за стеной, где-то рядом, раздался странный звук. Незнакомец выругался.

— Ладно, — сказал он. — Сиди здесь, приду минут через пятнадцать. Ну, я тебе устрою, Афонькин!..

Свет погас. Обнадежив прапорщика, незнакомец исчез.

Буквально через минуту, а не через обещанные пятнадцать, дверь скрипнула, что-то лязгнуло, и руки в черных кожаных перчатках начали ощупывать Афонькина, коснулись ушей, носа, рта.

— Афонькин, ты, что ли? — Голос был хриплым и почему-то незнакомым.

Прапорщик воспрял духом. «Вдруг это спаситель явился», — мелькнуло у него в голове, и он привычно ответил:

— Так точно, прапорщик Афонькин. А вы…

— Молчи, кретин! — оборвал хриплый голос. — Наконец-то я тебя нашел, дорогой ты мой прапорщичек. Свет! — неожиданно рявкнул новый человек.

Зажегся свет, и прапорщик увидел знакомую до дрожи в коленях картину: «испанский сапог», веревки и другие чудные приспособления как бы приглашали Афонькина продолжить злополучные приключения. Больше всего старалась гильотина, улыбавшаяся своим единственным металлическим зубом: «Давай поиграем!»

— Нет, только не это! — простонал мученик и закрыл руками лицо. — Ведь это уже было…

— Было? — в голосе с хрипотцой промелькнуло недоумение, граничащее с раздражением. — Ладно. Тогда зоопарк.

Плечи Афонькина привычно ощутили прикосновение чужих рук. Только на этот раз руки чужака были в перчатках. Послышался тягучий шум. Длился он несколько секунд. Когда прапорщик убрал руки от глаз, орудий пыток уже не было. Вместо них возвышались… клетки с животными. Помимо обычных современных животных — льва, пантеры, медведя, змеи и крокодила, который лежал в небольшом голубом бассейне с прозрачной водой и с аппетитом смотрел на прапорщика Афонькина, — на подвесной ветке сидел допотопный птеродактиль, а под ним хрустел едой явно знакомый прапорщику зверь, но от волнения он забыл его название.

— Лезь! — Второй незнакомец был более настойчивым. Он толкал Афонькина в затылок к клетке со львом без всяких церемоний.

Мученик сделал шаг в клетку. Без вины виноватый, сдерживая слезы, он застенчиво улыбнулся, кивнул и прошептал: