Время перемен - [41]

– Лиза, что за слово! – морщится Камиша. – Откуда?

Она, конечно, догадывается, но Луиза, разумеется, источника не выдаст. Всех все устраивает.

– Девочки, а где же наша Любочка? – Именинница нашла время для инспекции наличного состава гостей.

– Люша, как всегда, в комнате у Степаниды прячется, – немедленно отрапортовала Луиза.

– Ну вот, мы же договорились, что она нынче выйдет к гостям, – огорчилась Мария Габриэловна. – Прическу все вместе выбирали, наряд. Лео эскизы рисовал. И все напрасно? Надобно ее все же позвать…

– Тетушка, дорогая, может, не стоит? – усомнилась Камиша. – Это ведь Любочке самой решать, когда она готова будет. Если она причесывалась-наряжалась, а после и спряталась ото всех, так, наверное, у нее какой-то к тому резон есть?

– Даже и не знаю… – Мария Габриэловна красиво сплела тонкие руки, поправила высокую прическу, коснулась пальцами высоких скул.

– Камишка, ты не права! – решительно сказала Луиза. – Иногда, чтоб человек плавать научился, его в воду толкнуть надо. Я ее сейчас приведу!

– Лиза!.. – согласно воскликнули Камиша и Мария Габриэловна.

Но девочка уже убежала.

Художники семьи Осоргиных – Гвиечелли как могли смягчили вульгарный контраст между черными кудрями Люши и ее же бледно-голубыми глазами. Надо признать, что им это удалось. Золотистый оттенок платья и розоватые аметисты в заколке выявили в тщательно уложенных локонах благородный бронзовый оттенок. Персиковый газовый шарф добавил два теплых тона к цвету кожи, не зачеркнув при этом ее чистоту и природную белизну. Почти бесцветные глаза удалось углубить и слегка затемнить поистине новаторским ходом, на взлете фантазии изобретенным младшей дочерью брата Марии Габриэловны, талантливой акварелисткой, обучающейся на курсах при Академии художеств. Черные, длинные, резко загнутые кверху ресницы и брови Люши чуть-чуть закрасили растертой в ромашковом креме рыжеватой пудрой. Маленький золотой кулон в виде страшноватого солнечного глаза с рубиновым зрачком (из старинного венецианского наследства, подаренный бабушкой Камиллой на конфирмацию тезке) лежал на высокой Люшиной груди и невольно притягивал взгляд. Вся вместе окружающая цветовая гамма сообщила глазам Люши необыкновенный лиловый оттенок, сделала их глубокими и выразительными.

– Ура! Вы таки пришли, Любочка! – весело и приветливо забряцал рыцарь Ржавая Кастрюля.

Люша научила его нескольким интересным играм, и благодаря этому он повысил свой статус в гимназическом обществе и уже выиграл у однокашников свыше шести рублей на сласти, папиросы и прочие не учтенные родителями удовольствия.

Сопровождаемая с одной стороны рыцарем, с другой – торжествующей Луизой, Люша вступила в зал. Ее небольшой рост увеличивали крошечные туфельки на каблучках (их пришлось строить по отдельной мерке, ибо у всех женщин семьи нога была больше).

– Oh, Dio! – шепнула мужу Мария Габриэловна. – Che delizia![6] Лео, дорогой, у нас получилась настоящая цыганская Золушка!

– Но где же Принц? – улыбнулся Лев Петрович. – Однако отлично! Любочка все-таки решилась. Теперь я должен представить гостям Любовь Николаевну Осоргину…

Он зашарил ногой в поисках туфли, снова изображающей лодку для куклы.

– Ох, Камиша, ты только погляди! – ахнула Луиза. – Это у нас вообще что такое, а?

Светловолосый поклонник Анны Львовны встал с кресла и смотрел на Люшу, словно окаменев. Она, распахнув свои неправдоподобные махровые ресницы, медленно шла к нему по анфиладе и также не отрываясь смотрела ему в лицо. Постепенно внимание всех присутствующих как по указке выстраивалось по линии их соприкасающихся, ярких, как лучи, взглядов.

Смолкали мужчины. Женщины-гостьи шептали друг другу:

– Кто эта девушка? Откуда? Родственница, итальянка? А молодой человек? Что между ними? Господи, да он же сейчас в обморок хлопнется…

– Пробирает прямо до электричества на кончиках волос, – шепнул брату рыцарь Ржавая Кастрюля. – Чего это они, как ты думаешь?

Люша подошла вплотную и смотрела на молодого человека снизу вверх. Он шевельнул бескровными губами. С третьего раза получился звук.

– Это ты?!! Но откуда? Как?! Простите, простите меня, милостивая государыня, я наверняка обознался…

Девушка едва заметно отрицательно покачала головой.

– Вы знаете… Вы помните меня?

– Конечно помню, – звонко сказала Люша. – Как я могла забыть? Ты – Арайя, Страж Порога.

– А вот и Принц явился, – тихо шепнула Мария Габриэловна мужу. – Наша бедная Энни была только прологом к пьесе. Настоящее действие начинается сейчас.

Лев Петрович отложил папку с законченным рисунком, поднялся и, не замечая, что обут лишь наполовину, вышел на середину комнаты.

– Дамы и господа, позвольте мне с удовольствием представить вам мою очаровательную родственницу, дочку моего покойного друга Николая Павловича Осоргина. Любовь Николаевна Осоргина!

Люша сделала книксен и захлопала ресницами. Мария Габриэловна довольно улыбалась. Позеленевшая от волнения Камиша прижимала руки к груди и волей давила рвущийся наружу кашель. Луиза приплясывала на месте от возбуждения. Лев Петрович с некоторым беспокойством ожидал колеса или уж сальто-мортале. Их не последовало, и он выдохнул с облегчением.