Время перемен - [93]

– Мне ничего не нужно, – сказала она, опустив голову и шагнув назад. – Большинство моих вещей – там. – Ханна подошла к шкафу и достала пальто. Накинув его на плечи, направилась к двери, но злобные выкрики Сары остановили ее.

– Ты будешь до самой смерти жалеть об этом. И если мои молитвы не останутся без ответа, то ты…

– Не надо, не надо, мама, – остановила ее Ханна. – Лучше ничего не говори. Не забывай: как аукнется, так и откликнется. До свидания, бабушка, – попрощалась она с Констанцией.

Женщина промолчала, она стояла, наблюдая как колесо жизни сделало полный оборот. Ее внучка возвращалась в Хай-Бэнкс-Холл с одним из Молленов – одним из Молленов.

Не обращая внимания на убийственный взгляд Джима Уэйта, Ханна прошла мимо него и ступила за порог. Не глядя на Бена, она спустилась с крыльца.

Бок о бок они прошли вдоль дома и через пролом в стене вышли на дорогу. С полмили они молчали, не глядя друг на друга, и вдруг, одновременно остановились.

– Ты долго там стоял? – спросила Ханна и судорожно сглотнула.

– Достаточно.

Она отвела взгляд, но медленно покраснела.

– Самое главное, что ты победил себя.

– Да, – сказал Бен, – я это сделал. – Он взял ее за руку и они, по-прежнему молча, продолжили путь.

В следующий раз пара остановилась там, где шофер совсем недавно высадил Бена.

– Меня подвезли до этого места.

– Ты приехал на автомобиле?

– Нет, на грузовике.

– Но как тебе удалось? Я хочу сказать, что тебя… подтолкнуло?

– Лоренс. Он… он сказал, что придет за тобой, если у меня не получится.

– Лоренс? – мягко улыбнулась Ханна и переспросила. – Лоренс?

– Он скучает по тебе.

– Приятно слышать, – прошептала девушка.

Они пошли дальше, но уже медленнее: дорога становилась все круче. С высокого неба пригревало солнце, воздух был чист и прозрачен. Мир вокруг казался бескрайним и необыкновенно просторным. Их окружало только необъятное пространство и больше ничего. Они немного запыхались и время от времени приостанавливались, чтобы перевести дух, но окончательно остановились только на вершине, напротив разрушенного дома. Там они, наконец, сделали привал.

Пара сидела на полоске травы, за ними лежал в развалинах дом, где был зачат ее отец. Они молча смотрели в огромную чашу долины.

– Ты говорила там, в доме, правду? – спросил Бен, глядя на свои руки, лежавшие на коленях.

– Да, правду, – ответила Ханна, продолжая смотреть вдаль.

– И ты бы согласилась прийти и жить со мной? – Он поднял на нее глаза. – А давно… ты это почувствовала?

– Не могу сказать точно. Мне кажется с самого начала… А ты?

– С тех самых пор, как ты погрузила руки в пустоту и вытащила меня оттуда, но… но я не отчетливо это себе представлял. Мешало отчуждение матери и всякое другое; мне казалось, что все это несерьезно, неглубоко, а потом еще отношения твоего отца с моей матерью. Нет, я не относился к этому серьезно, пока не осознал, что без тебя у меня ничего не получится, что я никогда не пересилю себя. И мне не захотелось идти без тебя дальше.

– Ах, Бен, Бен.

Они обнялись, но не поцеловались, лишь тесно прижались друг к другу, словно их смущала огромная важность, происходящего с ними. Потом вновь заглянули друг другу в глаза.

– Ты понимаешь, что так должно было сложиться у них, если бы им дали шанс? – спросил Бен голосом, казалось, идущим от самого сердца.

Девушка только молча кивнула.

– Ты всегда будешь хотеть меня, Ханна?

– Всегда, Бен.

– Ты должна быть уверена.

– Я уверена.

– Ты нужна мне, Ханна.

– Я люблю тебя, Бен, люблю тебя. О, как я тебя люблю, – она повторяла эти слова, все сильнее прижимая его к себе.

Это было именно то, что ему хотелось услышать. Не самому сказать первому, а чтобы женщина призналась ему: «Я люблю тебя, Бен, я люблю тебя, люблю».

Еще ни одна женщина не говорила ему этих слов.

Бен приник к губам Ханны, вбирая ее в себя, и сразу понял, что наконец, достиг дома, и теперь твердо стоит на земле, у которой нет и никогда не будет края.