Время перемен - [21]

– Не сказала бы. Тебе нужно приехать в Гам-Нек с трейлером для перевозки лошадей. И захвати четыреста долларов наличными, а еще недоуздок для пони и ведро зерна.

На другом конце провода наступает долгая пауза: Мутти переваривает полученную информацию.

– Я приеду, – отзывается она наконец. – Где ты находишься?

Пускаюсь в пространные объяснения о местонахождении высокого клена, в который ударила молния, но внимание отвлекают тяжелые шаги на крыльце. Едва успеваю повернуться, как в дом вваливается мужчина огромного роста и невероятно мощного телосложения. Он толкает дверь с такой силой, что ручка врезается в стену. Затем он останавливается на пороге, сопя и дико вращая безумными глазами.

При виде мужчины девочка в ужасе вскрикивает, а он, перепрыгивая через три ступеньки, поднимается наверх и спотыкается о ребенка. Малышка ползет ко мне на четвереньках и хватает за ноги, уткнувшись личиком в спортивные брюки Дэна.

В этот момент появляется Юджени и открывает рот, пытаясь что-то сказать, но мужчина хватает ее одной рукой за горло, а другой зажимает рот и швыряет о стену.

– Эй, приятель! Полегче! – в ужасе ору я.

Мужчина замирает на месте и начинает спускаться вниз. Поднимаясь наверх, он прошел мимо, но, похоже, не заметил моего присутствия.

– Девять-один-один! Я звоню в полицию! – кричу я, прижимая к уху трубку.

– Mein Gott, Аннемари! Что у вас происходит? – слышится перепуганный голос Мутти.

– Вешай трубку! – ревет мужчина. – Сказал, вешай, или пожалеешь!

– Ну, и что ты сделаешь? – ору я в ответ. – Они уже отследили номер и едут сюда и прослушивают каждое твое слово!

– Ева! Ева! Дай скорее мой мобильный! Да быстрее же! – выкрикивает Мутти на другом конце провода. – Аннемари, – шепчет она в трубку. – Я вызываю полицию по мобильному. Передам, где ты находишься. Они обязательно приедут! Жди! Не вешай трубку! Да быстрее же, Ева! Торопись!

Мужчина отпускает Юджени, и она бессильно падает на пол, словно тряпичная кукла. Теперь он смотрит уже на меня, и застывшее на его лице пустое выражение пугает. Он делает шаг, потом второй…

Девочка хнычет, уткнувшись мне в колени, и я крепко прижимаю к себе малышку.

Мужчина медленно поднимается наверх, не сводя с меня застывшего взгляда. Мощная рука впивается в перила.

– Полицейские слышат каждое слово, – повторяю я, стараясь смотреть ему в глаза. Мой голос звучит равнодушно и уверенно. Одному богу известно, откуда взялись силы! – Диспетчер подтвердил ваш адрес, так что твое дело плохо.

Мужчина бесконечно долго смотрит на меня, потом его лицо вдруг сморщивается, плечи обвисают, и он начинает медленно спускаться вниз. На сей раз прыгать через ступеньки ему расхотелось. Я отступаю на несколько шагов, по-прежнему прижимая к себе ребенка.

Но он уже нас, скорее всего, не замечает, проходит через распахнутую настежь дверь с вбитой в стену ручкой и усаживается на верхнюю ступеньку крыльца.

– Мутти, – шепчу я, – сейчас я положу трубку и действительно вызову полицию.

– Я уже вызвала, милая, – свистящим шепотом сообщает Мутти. – Они к вам едут. И я тоже.

* * *

Через двадцать минут приезжает полиция. Я сижу на рваном диване, прижимая к себе девочку. Она свернулась калачиком у меня на коленях и сосет большой палец. До сих пор малышка не произнесла ни слова, но страх прошел. Она пристроила головку у меня под подбородком, и я глажу темные волосы, несмотря на отвратительный запах, так как их давно не мыли.

Юджени все еще наверху, сидит, скорчившись у стены, где упала. Похоже, она пребывает в ступоре. Мужчина так и сидит на верхней ступеньке крыльца, уронив голову на руки. В открытую дверь мне хорошо видны сгорбленные плечи. Возможно, он плачет, не знаю, да и какая разница.

Первыми приезжают две патрульные машины, но вскоре появляются и другие. На мужчину надевают наручники и запихивают на заднее сиденье. Добродушные милые, скромно одетые женщины бережно отнимают от меня девочку и уводят в другую комнату. Сделать это непросто, так как, по-видимому, у ребенка я ассоциируюсь с безопасностью. Несколько женщин поднимаются наверх и опускаются на колени возле Юджени. Два офицера полиции ведут меня на кухню, чтобы оформить заявление.

Я рассказываю о происшествии в мельчайших подробностях, подписываю заявление и передаю сидящему напротив офицеру.

– Что будет с этими людьми? – интересуюсь я.

– Парню точно придется какое-то время посидеть. – Полицейский пробегает глазами по написанному от руки заявлению. – Что это за слово? – спрашивает он. – Не могу разобрать.

– Без носков.

– А здесь?

– Немытые. Простите, у меня всегда был неразборчивый почерк, и с годами он не исправился.

– Нет, понять можно, – успокаивает полицейский и выводит над моими каракулями печатные буквы, а потом передает листок мне: – Распишитесь в двух местах.

– А что ждет малышку? – беспокоюсь я.

– Служба по защите прав ребенка изучает ситуацию.

– А Юджени?

Второй полицейский, что заполняет бланк, кладет на стол ручку и с подозрением смотрит на меня.

– А почему вас это интересует?

– Просто так, обычное любопытство, – смущаюсь я. – То есть, поймите, я невольно оказалась в гуще событий и потому интересуюсь судьбой этих людей.