Время олимпийских рекордов - [38]

— Иван! — он обрадовался при виде меня и пошёл навстречу, радостно пожимая протянутую руку, — я думал вы не выйдете.

— Так вам надо было сказать свою фамилию, — я улыбнулся, — я не сильно жалую посетителей.

Он вместо ответа попросил отойти в сторону и оглядевшись вокруг, тихо спросил.

— Иван, я понимаю, что уже перехожу все рамки приличия, но Нина настаивала, мы даже ссорились, — тут он окончательно стушевался.

— Игорь Иванович говорите прямо, — не понял я, — Дима опять заболел?

— Нет, благодаря вам наступила ремиссия, он относительно здоров, — он испуганно замахал руками, — другая приключилась беда. Ему повестка пришла, в армию забирают.

— Хм, а я как на это могу повлиять? — удивился я, — вы же знаете это долг каждого советского гражданина, да что говорить, я сам сейчас в армии, рядовой.

— Я понимаю, понимаю, — он как-то резко сдулся, став меньше, — то же самое Нине говорил. Хорошо, просите, что отнял ваше время.

Он повернулся уйти, а мне стало немного стыдно, он бескорыстно мне помогал в начале, носил фрукты, книги, хотя его никто не просил об этом. Потом квартиру свою для занятий нам с Аней предоставил.

— Игорь Иванович, — позвал я его, ускоряясь и кладя руку на плечо, — а что Дима умеет? Чем занимается?

Он остановился, и несмело улыбнулся.

— Дима играет на скрипке, имеет каллиграфический почерк и очень ответственный мальчик.

— Да, для армии такие себе преимущества, — улыбнулся я, — оставьте мне телефон свой пожалуйста, по которому вас можно найти, я поговорю со знакомыми.

Почему-то моё обещание его сильно обрадовало.

— Иван! Спасибо! Огромное! — он бросился трясти мне руку, — если нужна будет какая-то благодарность от нас, только скажите! Мы небогаты, но что-то собрать сможем.

— Игорь Иванович, — я даже обиделся, — вы помогли мне, предоставили свою квартиру, так что ещё раз упомяните о благодарности, я обижусь и не буду вам помогать.

Он тут же успокаивающе поднял руку.

— Спасибо Иван, спасибо.

Достав карандаш и листок бумаги, он написал номер и отдал мне его, с надеждой посмотрев, когда мы прощались.

Я не стал откладывать в долгий ящик его просьбу, поэтому вернувшись на КПП, тут же набрал номер кабинета начальника ЦСКА, на моё счастье он был на месте.

— Николай Петрович здравствуйте, Добряшов беспокоит, — представился я.

— Иван? — удивился он, поскольку я его беспокоил крайне редко и только по серьёзным поводам, — что случилось?

— Вы можете сделать так, чтобы Дмитрия Игоревича Татищева моего года рождения, призывника из Москвы отправили служить в мою спортивную роту?

— Не слышал о таком бегуне, он вообще хорош, что ты за него просишь?

Было желание соврать, но с Щитовым у нас были пусть и не простые, но честные отношения.

— Он скорее музыкант, чем спортсмен, — хмыкнул я.

— Накой он тогда мне нужен? — удивился голос в трубке, — да и тебе тоже.

— Николай Петрович он нужен мне, для реабилитации, — поняв, что рыбка может сорваться с крючка, мне пришлось немного слукавить, — его отец мне в этом помогает, на определённых условиях.

Он задумался.

— Какое сейчас у тебя время?

— 10.4, но с его помощью точно смогу улучшить до 10.2, — опять слукавил я, не лгал напрямую, поскольку для Димы я придумал занятие, которое позволит разгрузить меня, дав больше времени на сами тренировки.

— Хорошо, подумаю, что можно сделать, — нехотя сказал он.

— Спасибо Николай Петрович, — поблагодарил я его и положил трубку.

***

Диму доставил мне военком, вручив нескладного, высокого, худого словно жердь парня с длинными руками и ногами, на котором солдатская форма висела словно огромный мешок. Огромные очки, лысая, недавно обритая голова под пилоткой и замученный взгляд очень хорошо сказали мне, как он счастлив попасть в ряды Советской Армии. Его дело и военный билет также перекочевали ко мне, и я поблагодарив военного, отвёл его к командиру части, который отдал распоряжение поставить новобранца на довольствие в мою спортивную роту. Подполковник благоволил мне, поскольку я был отличной рекламой его части, так что я лишь благодарно раскланялся с ним и оставил бутылку армянского коньяка, позаимствованного у Сергея Ильича без спроса. Так что с подполковником мы расстались снова довольные друг другом, и я провёл молчавшего парня по всем инстанциям, пристроив по итогу в казарме спортивной роты, поскольку офицерское общежитие ему было конечно не положено. Это я был самой привилегированной личностью и ни у кого даже мысли не возникло перевести меня с личной комнаты оттуда в казарму, где жили другие спортсмены.

— Завтра в семь, чтобы был на стадионе, — обратился я к нему, — распорядок дня армии тебя не касается, теперь ты мой личный помощник. Если кто будет тебя куда-то отправлять, зови меня. Всё ясно?

— Да Иван Николаевич, — испуганно сказал он.

— Иван! — зло предупредил его я, он тут же кивнул.

— Денис! — я позвал знакомого бегуна, в звании старшего сержанта, и когда тот подошёл ближе попросил.

— Пристрой бойца пожалуйста, и что бы его ни обижали сильно, хорошо?

— Сам будешь обижать? — улыбнулся тот, зная мои методы тренировок.

— В точку, — я поблагодарил его и оставил их вдвоём разбираться с бытом.