Время не ждет - [91]

— А никто не знает, — Развёл руками Киров, — Появился человек из ниоткуда, но поскольку принёс уйму ценных сведений, решили закрыть глаза на некоторые несообразности его биографии.

— Не из бывших, значит, — Задумчиво подытожил Калинин, — Не из «Иванов» ли, случаем?

— Очень на то похоже, — На лице Кирова прорезалась кривая усмешка, — Он попросил не копаться в его прошлом, а сведения оказались такими важными, что решили удовлетворить просьбу, надеясь поработать с таким источником подольше.

— Постойте! — Чуть наклонился в азарте Куйбышев, — Технологический прорыв двадцать восьмого, это не он?

— Не только, но в том числе, — Кивнул Сергей Мироныч.

— Да… — Крутнул головой Куйбышев, — понимаю. Сведения действительно ценные и сверхценные, за такое можно глаза закрыть на многое. А после?

— После, — Киров оглянулся на Сталина и покривил душой. Редкий случай, когда Коба ошибся в человеке… — вроде бы проверили, но как оказалось…

— Вроде бы, — Закончил за него Андреев.

— Да. Офицер русского Генштаба, глубокая заброска и всё такое. А оказалось… — Киров снова развёл руками, принимая на себя ответственность, — что мы ничего о нём не знаем. Похоже, что все данные заботливо подброшены самим Прахиным.

— Вражина? — Калинин прихватил бородку в горсть, — Ах ж ты мать твою… красиво как! Как щенков слепых! Кинуть кость в виде ценнейших данных, потом нелепое, казалось бы, внедрение… И карьерный взлёт, сперва на ценных данных, а после на платформе ДНД! Ступеньки наверх!

— А теперь мы вынуждены проверять — сумел ли он внедрить своих людей, — Негромко добавил Киров. Ему было мучительно стыдно за такую выдумку, но… Не говорить же правду?

— Чей? — Деловито поинтересовался Петровский, сощурив серые глаза.

— Потому и проморгали, что похоже — собственный! — Мрачновато ответил Сталин, — Авантюрист, вроде…

Он проглотил слова, но все поняли, что имелся в виду покойный Тухачевский.

— Неожиданно, — Пробормотал Молотов, — Думал, авантюристы такого рода закончились к середине двадцатых, а тут надо же… да ещё и такой талантливый.

— Всплыл, — Подтвердил Киров, — Может, сидел где, может…

— Да не знаем мы, товарищи! — Вспылил он под взглядами партийцев, — В том-то и дело, что не знаем!

— А расспросить… начал было Калинин, — Ах да, Ленинград. Настолько всё серьёзно?

— Сложный вопрос, — Сморщился Киров, — подавляющее большинство в ДНД — ребята вполне благонамеренные, искренне преданные партии и Советскому государству. Но Прахин очень харизматичен, да и недавний, по сути, переворот в Ленинграде, ещё памятен. Могут и того… повторить сгоряча. Достаточно одного-двух крикунов, и народ поднимется.

— А ты? Как, не потянешь? — Остро глянул на него Андреев, — Противовесом-то?

— Потяну, как же не потянуть, — Суховато усмехнулся Киров, — но нужны ли нам в принципе беспорядке на улицах? Пусть даже теоретически.

— В городе Трёх Революций, — Калинин ослабил ворот рубахи, едва не задохнувшись от нахлынувших чувств, — нельзя! Это… это…

— Жопа, — Мрачно сказал Петровский, и никто его не одёрнул, — с армией как?

— Хреново с армией, — Снова покривил душой Киров, подталкивая Политбюро к нужному решению, — Войска Ленинградского округа в целом вполне благонадёжны, но отдельные командиры и подразделения могут «подняться» при аресте Прахина. Личность он, повторюсь, харизматичная, а командирам попроще сильно импонируют его умения стрелять и драться. Совместные пьянки, тренировки… да вы сами всё понимаете, товарищи.

Члены Политбюро помрачнели, Гражданская никак не хотело уходить в прошлое. На многих должностях, особенно в армии, сидели люди заслуженные. Часто некомпетентные, но заслуженные… Удачливые командиры и комиссары Гражданской цеплялись за остатки былой вольности, и крепко держались таких же «красных атаманов» и авторитарных лидеров.

Потихонечку таких вытесняют на периферию, но медленно, слишком медленно. Могут и «подняться», особенно если крикуны будут голосить о «провокации» или «диверсионной группе».

— На чём попался хоть, — Разбивая тишину, мрачно поинтересовался Калинин. Встав, Сталин лично достал из шкафа бумаги и раздал их присутствующим.

— Ох ты… принуждение к сожительству? — Андреев не удержался и покосился на Калинина, известного женолюба. Тот смолчал, насупившись, камешек в его огород прилетел увесистый, — Вскрыл, значит, гнилое нутро. Кокаин, фабрикация уголовных дел… сильно, сильно.

— Знаете, товарищи, — Куйбышев с силой зажмурил глаза и несколько раз надавил на них пальцами, — Мне кажется, что медлить в этом случае нельзя. Прахин человек безусловно яркий и талантливый, и я бы даже сказал — отчасти гениальный. Внедриться, войти в доверие…

Валериан покачал головой.

— Сергей Мироныч человек не самый доверчивый, да и я, чего греха таить, поддался обаянию «Стального Макса». В доверие вошёл, подлец… Боюсь, ситуация может только усугубиться, и если её срочно не исправить, вразнос может пойти весь Ленинград.

— Представим… только представим на миг, какие могут быть последствия?! — Повысил он голос, — Пугающе получается, как по мне. В случае неудачного ареста мы получаем волнения в Ленинграде. Подавить их удастся, но то-то радости будет буржуазной прессе!