Время не ждёт - [97]
В три часа ночи изобретателя разбудил другой почтальон и вручил срочную телеграмму: «Problema stabilnosti reschena...», — прочел он русские слова, напечатанные латинскими буквами.— «Проблема стабильности угла решена. Резец работал до полного износа. Поздравляю! Карский».
Игнатьев почувствовал слабость в ногах, легкое головокружение. «Наконец-то, наконец», — прошептал он, подошел к постели и сел. Он держал в руке бледнозеленый бланк международного телеграфа и перечитывал текст еще и еще. Тень его фигуры с всклокоченными на голове волосами уродливым силуэтом падала на стену. Изобретателю не хотелось ложиться, он страдал от того, что не мог ни с кем поделиться своей радостью. Семья все еще оставалась в Ленинграде. Так, сидя на постели, он долго раздумывал о будущем развороте дела, затем лег, но не мог уснуть. Нет. не головная боль мешала спать, а биение сердца, радость, нагрянувшее счастье!
Вечером пришла еще одна телеграмма: «Письмо авиапочтой получил. Гениально! Вот когда Вы действительно открыли самозатачивание. Диффузия углерода портит дело. Изготовляю путем холодного проката. Это замедляет темпы. Завтра вышлю самолетом двадцать резцов. Карский.»
Первый же резец, изготовленный по новой схеме, показал явные преимущества перед прежними резцами. Испробовав несколько штук, Александр Михайлович отобрал наиболее удачный и, не говоря членам комиссии Главметалла ни слова, поехал на завод «Красный пролетарий» к инженерам, которые недавно писали в акте: «Резцы Игнатьева непригодны для промышленного применения».
Выслушав изобретателя, инженеры больше из вежливости к нему, нежели из веры в его утверждения, пошли в цех. Игнатьев достал из портфеля чуть затупленный резец и вручил старому токарю. Тот хотел заточить инструмент на камне, но гость не дал, сказав:
— Работайте тупым.
— Да он сгорит, — возразил токарь.
— Напротив, заострится!
Старый токарь метнул исподлобья недружелюбный взгляд на интеллигента с крохотной холеной бородкой. «Издевается он, что ли, надо мной?» Но Игнатьев лишь лукаво улыбался.
— Работайте, работайте, Сергей Иванович, так нужно для пробы, — сказал один из инженеров.
Токарь досадливо поморщился, зажал в супорте резец и осторожно подвел его к болванке.
— Смелее!— произнес Игнатьев.
Обтачивая сталь, резец слабо пошумел минуты три, а потом затих, пошел плавно, снимая ровную стружку. Удивленный токарь остановил станок и посмотрел на лезвие. Оно было нормально острым. Старик снова взглянул исподлобья на изобретателя, на этот раз с любопытством и теплотой. Инженеры стояли спокойно, полагая, что резец, как и на прошлых испытаниях в другом цехе, заострится и кромка сломается. Но этого не случилось ни через полчаса, ни через час, ни через три часа. Возле станка росла горка из стружки.
— Ну как, все работает?— спросил один из инженеров, подойдя к токарю через пять часов.
— Работает, нечистая сила, хоть бы что!— крикнул радостно токарь.
Станок со всех сторон обступили рабочие с застывшим на лицах выражением жадного любопытства и недоумения.
— Все колдуешь, Сергей Иванович?— спросил токаря кто-то.
— Это не я, а вот кто, — кивнул токарь головой вправо.
Все обернулись к изобретателю. И он, делая вид, что не понимает смысла этих взглядов, пережил в эту секунду редкое чувство удовлетворения.
На демонстрационном складе комиссия Главметалла испытала другой резец. Рабочие аккуратно собирали в кучки стружку и взвешивали на больших весах. Члены комиссии поочередно дежурили у станка, следя за стрелками часов. Когда резец весь износился и остаток его отломился, комиссия записала в акте.
«Девятислойный резец системы А. М. Игнатьева работал без заточки 521 минуту и снял 541 килограмм стальной стружки, после чего настолько сточился, что остаток лезвия изломался. Инструмент работал при следующем режиме резания: в течение 119 минут работал при подаче 1 мм, глубине резания 5–6 мм, скорости 7–20 метров в минуту и снял 42,56 кг стружки; вторая стадия: работал в течение 402 минут при подаче 1,7 мм, при глубине резания 4,5–6 мм и скорости резания 15–24 метра в минуту, сняв 498,44 кг стружки».
Изредка Игнатьев встречался с Белоцерковцем, делился с ним своими творческими горестями и удачами, любил слушать и о его делах. Анатолий Петрович не только бывал в курсе истории опытов с резцами, но и сам увлекся ими не на шутку, давал разные советы, а когда Александр Михайлович надолго исчезал с горизонта, справлялся о нем по телефону. Белоцерковец давно закончил черновые наброски проекта завода игнатьевских инструментов и ждал решения о его строительстве.
После признания комиссией Главметалла стабильности угла лезвия Игнатьев поехал на Лосиноостровскую сообщить другу эту радостную весть. Подмышкой он нес завернутую в газету продолговатую легкую вещь. Белоцерковец поздоровался и хотел принять сверток, но Александр Михайлович встрепенулся:
— Осторожно, сломаешь!
— Что это?
— Сейчас узнаешь... Но сначала мне нужны две бочки, — ответил Игнатьев с таинственным видом.
Анатолий Петрович хорошо знал этот многообещающий блеск серых глаз.
— Ага, ты что-то новое придумал?.. Бочки найдутся.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.