Время лживой луны - [6]

– Нарки тоже чувствуют себя превосходно, до тех пор, пока дурь есть, – ввернул Стецук.

– Правомерное сравнение, – согласилась Тарья.

– Мы о башне говорим, – снова напомнил Макарычев.

– Башня, состоящая из плотной массы нанороботов, может менять свою форму и структуру… – Тарья сделала паузу. – Я так полагаю.

– Это хорошо или плохо? – не понял сержант.

– Как, по-твоему, откуда появилась девочка? – недовольно сдвинула брови Тарья.

– Ее создала башня.

– Я спросила, не кто ее создал, а откуда она появилась? Чувствуешь разницу?

Макарычев посмотрел на башню.

– Ты хочешь сказать?..

– Ну, конечно!

– Идем!

Макарычев быстрым шагом направился к башне.

– Эй! Сержант! – всполошенно взмахнул руками Стецук. – Ты чего задумал?

– Не хочешь – не ходи, – коротко бросил в ответ Макарычев.

Стецук быстро догнал и обогнал Портного, шедшего на шаг позади сержанта.

– При чем тут «не хочешь»! Ликвидаторы нам за самоуправство знаешь как вломят!

– Не вломят. Прав таких не имеют.

– Ну, пусть не вломят, – согласился Стецук. – Зато настучат куда следует. А там уж точно вломят. Нам ведь приказано только оцепление выставить. И ждать ликвидаторов.

– Знаешь что, Стецук…

– Что?

– Представь, что это бомба. А саперы где-то по дороге задержались. Так что ж нам теперь сидеть и ждать, когда она рванет?

– Зачем же сидеть? Нужно отойти на безопасное расстояние.

– Скучный ты человек, Стецук, – с укоризной вроде как покачал головой Макарычев.

– Неправда! – ефрейтор бросил взгляд на Портного, будто ища у него поддержки. – Я петь люблю! И анекдоты рассказываю так, что народ ухохатывается.

– Скучный – потому что прагматизма в тебе до фига, – уточнил сержант.

– Ну, если ты так ставишь вопрос…

Слово «прагматизм» вовсе не казалось ефрейтору оскорбительным. Скорее, даже наоборот. Поэтому он решил не продолжать спор. Вон ведь, говорят, что Наполеон тоже был невыносимо скучен, настолько, что у генералов его челюсти сводило, когда он их веселить пытался. И Цицерон…

– Цицерона никто никогда не называл скучным, – сказала Тарья.

– Это ты к чему? – удивленно посмотрел на нее сержант.

– Да так, – махнула рукой девушка.

Ефрейтор втянул голову в плечи и затаился. Интересно, подумал он, а если каску надеть?

– На данный момент не придумано эффективного средства экранирования информационного поля, – ответила ему Тарья.

В основании башни лежал идеальный круг с радиусом метров семь. Поднимаясь вверх, массив башни постепенно сужается, но, стоя у ее подножия, этого почти не замечаешь. Башня растет. Растет постоянно, хотя и незаметно для глаза. По мере того как составляющие ее уины воссоздают себе подобных, основание ее становится шире, а шпиль устремляется выше в небеса.

Макарычев остановился возле башни. Поверхность, казавшаяся едва ли не зеркальной, тем не менее ничего не отражала. Даже лучи по-летнему яркого солнца, продирающиеся кое-где сквозь густые ветки, гасли и исчезали, попадая на нее. Сержант протянул руку и приложил ладонь к стене башни. Поверхность была абсолютно гладкой. И еще – чуть теплой.

До сих пор среди ученых не стихают споры о том, следует ли считать уины живыми существами. Да, конечно, природа их небиологическая, но при этом они соответствуют всем тем параметрам, по которым по сей день было принято отличать живое от неживого. Уины обладают способностью осуществлять взаимообмен с внешней средой, причем как на химическом, так и на информационном уровне. Они активно реагируют на воздействие внешней среды, и ответное действие их отнюдь не механистично, а вполне адекватно, можно даже сказать, осмысленно. И, наконец, уины обладают способностью воссоздавать себе подобных. Информационные башни, по мнению все тех же специалистов, являются для уинов чем-то вроде муравейников. Собравшись вместе в огромном количестве, уины могут более активно и целенаправленно заниматься развитием своих квазисообществ – это первое. Башни создают вокруг себя информационное поле, в котором только и могут полноценно функционировать уины, – это второе. И, наконец, с помощью башен осуществляется информационный обмен между отдельными колониями уинов – это третье. Схема получается очень даже красивая, вполне логичная и в целом непротиворечивая. Но, как известно, в жесткие рамки придуманной им самим схемы ученый, при желании, может загнать все, что угодно. Всякий же, кому на практике приходилось иметь дело или хотя бы наблюдать так называемые феноменальные проявления деятельности информационных башен, понимал, что ни одна из существующих теорий не способна объяснить происходящее. Башни как были, так и остаются загадкой. Главной проблемой двадцать первого века. Серьезным, целенаправленным изучением феномена информационных башен занимаются единицы. В то время как большая часть человечества просто получает удовольствие от тех благ, что без всякого труда можно извлечь из ситуации. Не задумываясь о том, чем это может обернуться завтра. Тем, кто однажды вкусил этого сладкого яда, уже невозможно было представить себе жизнь без мириад послушных уинов, готовых по первому требованию выполнить любое твое желание. Как джинн. Который, как известно, только и ждет момента, чтобы, воспользовавшись оплошностью хозяина, уничтожить его. Причем по его же собственному желанию.