Время Красной Струны - [54]

— Хорошо, — внезапно приняла Электричка неведомое мне решение. — Не будем терять времени. Я так поняла, нельзя сказать, чтобы Красная Струна заботила тебя больше всего на свете.

Я с готовностью закивал. Я мог подтвердить всё, что не выводило бы на верхние пределы, а через них — на Эрику.

— А чего ты хочешь больше всего на свете?

— Многого, — вырвалось у меня.

Я и в самом деле хотел очень многого. Я хотел, чтобы в школе было так же легко и весело, как в детском саду. Я хотел, чтобы Петька Смирнов отдал мне набор ковбоев. Я хотел, чтобы к коллекции значков о спорте папа раздобыл бы ещё штук двадцать. И все о Московской олимпиаде! А ещё я хотел… Я очень боялся… Вернее, я хотел, чтобы этот день никогда не наступал… В общем, мне хотелось, чтобы и мама, и папа продолжали жить вечно.

И хотел я, чтобы меня поцеловала Эрика Элиньяк!

Но это желание я не поведал бы даже самому лучшему другу.

По волнению, пробегавшему по моему лицу, Электричка поняла, какая громадная масса желаний обуревает мою душу.

— Конкретней, — жёстко сказала она.

И я порадовался, что не сболтнул про поцелуй.

А вдруг зря? Вдруг я потерял свой единственный шанс. Хотя… А что, если мы подойдём с другой стороны?

— Хочу больше не быть толско… толстогубым, — выпалил я. — Пускай буду красивым, вот.

— Легко сделать, — улыбнулась Электричка. Мне бы столько веселья и бодрости, давно бы стал олимпийским чемпионом вместо того, чтобы собирать о них значки и газетные вырезки.

— Но ты подумай о последствиях, — улыбка сменилась жалостливой гримасой по отношению ко мне, неразумному. — Заявится этакий красавчик в третий отряд, а его там никто не ждёт. Ждут Кубу. И на приём пищи, и в кино, и под крышу. Потому что у Кубы проплачена путёвка, а никому неведомый красавчик в ведомости не значится. Идти тебе пешком до города, но и там ни сна, ни отдыха измученной душе. Позвонишь в квартиру, а тебя не пускают. Тебя там тоже не ждут. Не ждут победителя конкурса «Мистер Лето», а ждут привычного сына пусть даже и с большими губами.

Настроение, которое и раньше я не назвал бы радостным, испортилось окончательно. Ну почему во взрослом мире всё так запутано? Почему даже сказки, пришедшие со взрослыми, таят в себе непонятки, которые не прочитаешь ни в одной фэнтазишной истории?

— Тогда, — сказал я, отказываясь от прелестного облика. — Я хочу постоять на эспланаде во время линейки.

«И поднять флаг», — мысленно закончил я, но вслух опять сказать постеснялся.

— Хорошо, — кивнула Электричка. — Ты будешь помогать во время построений. Взамен, ты забываешь о Красной Струне.

— Смогу ли? — извиняюще напомнил я. — Мыслям не прикажешь.

— Конечно. Только следи, чтобы ты руководил мыслями, а не мысли тобой. Мы оба будем знать про МОЮ Красную Струну. И оба не станем ей мешать. О'К?

— Угу, — я нехотя дал согласие.

А что делать? Не корчить же неприветливое лицо и не чеканить «Нет!» Посмотрим, какие блага опустятся на мою голову, если я откажусь от поисков.

А мысль о Красной Струне зудела в мозгу.

— Иди ужинать, Егор Ильич, — распорядилась Электричка.

И я бросился к столовой, как бросается за кошкой собака, сорвавшаяся с поводка.

Она перешла на «ты»! Почему? Хорошо это или плохо? Чем мне грозит такое обращение? Вопросы покалывали, как камешек в кроссовке. Желудок не интересовался вопросами, он отчаянно звал на подвиги. Сейчас он желал быть мозговым центром и управлять руками, сжимавшими ложку, и зубами, тщательно дробящими картофелины, капусту, кашу и всё такое. А пока он принял командование над ногами, никакие вопросы уже не могли их свернуть с выбранного пути.

Разумеется, в связи с флагштоком посреди клуба, киноэпопея ужасов завершилась. Народ страдал, разумеется, не из-за фильмов, а из-за отсутствия дискотек. Инициативная группа во главе с Антоном Патокиным выдвинулась к обиталищу Электрички. Пока они не вернулись, по лагерю пронеслись две серии слухов. Первая, что дискотека состоится прямо сейчас на поляне между пятым и четвёртым корпусами, если разыщут удлинители. Вторую передавали торжественным шёпотом. Она гласила, что инициативная группа в полном составе из лагеря исключена и сейчас увозится в неизвестном направлении.

А потом отряды повели на построение. И слухи утихли сами собой. Во-первых, инициативная группа, как и все, стояла в строю. Во-вторых, и ежу понятно, что после построения дискотек не бывает.

Я замер на правом фланге и косил глазами на Эрику. Как и прежде, в мою сторону она не смотрела. В предчувствии её взгляда меня то бросало в жар, то продирал холод. Я поймал себя на мысли, что мне жаль несостоявшуюся дискотеку. Жаль, потому что сегодня я чувствовал достаточный запас смелости, чтобы подойти и пригласить. Но не приглашу, потому что танцев не будет. А когда они начнутся, кто знает, может, моя смелость растворится без следа.

Завтра в это время мы уже будем в городе. Возможно, уже в подвале.

Стоп! Но ведь я обещал Электричке, что забуду про Красную Струну!

Значит, уже ничего не будет. Приключение не состоится.

Наступит такой же вечер, и я точно так же буду стоять в строю и опасливо коситься на Эрику. А пока… А пока мне срочно надо придумывать причину, по которой надо остаться в лагере и не думать о Красной Струне. Причину, которая покажется девчонкам убедительной. Но причины не выдумывались. И почему-то хотелось спать.