Время Красной Струны - [37]

Молчание в зале разродилось зловещим гулом, словно там готовились встречать следующего козла не меньше, чем электрошоком.

— Кто помешал иссохшимся губам коснуться живительной влаги? Чей провальный ответ увёл с верной тропинки в непролазную чащобу?

Хоть игра и не была командной, на сей раз народом овладело полное единодушие. Все пальцы указывали в одном направлении. В точке пересечения испуганно жмурилась малолетка из последнего отряда.

— Что обусловило твоё решение, Пыткин? — спросили Серёгу, и он не лез за словом в карман.

— Не, ну любому же лоху известно, — развёл руками силач-гиревик, — что каждый четвёртый на земле — китаёза. Скоро жёлтые всю планету заполонят.

— Ты — расист?

— Чего там, — нахмурился Серёга. — Мы ведь не о китайцах, мы о потерянных деньгах скорбим.

— А ты, Королёва?

— Её ответы меня утомили, — хмыкнула первоотрядница.

— Вот так, — кивнула Электричка, повернувшись к неудачнице. — Сама видишь, от тебя устали. Им легче шагать без тебя. Гнать козла!

— Гнать козла! — заверещали из зала радостные голоса.

В последний путь девчонку-неудачницу провожал голубой луч, словно память о неправильном ответе, скинувших всех с третьей струны. Вернее, с какой там струны, с третьей ступеньки!

— Парни, они вообще… девчонок не любят, — пискнула проигравшая в микрофон. — Они всегда обзываются, воруют у нас всё, толкаются и выкидывают, если игра интересная… Как вот сейчас.

Из темноты кто-то презрительно засвистал, малютка вжала голову и неловко спрыгнула со сцены.

— Следующий раунд. И следующие три попытки. Думаю, теперь оставшиеся будут относиться к игре серьёзнее. Ведь в копилке уже не триста, а тысяча четыреста условных единиц.

Взгляд её скользнул по нам и остановился на Петро.

— Проект «Викинг» по исследованию Марса — это советская или американская разработка?

Петро не спешил отвечать. Его губы шевелились, неслышно проговаривая слова. Тянулись секунды, быть может, даже минуты. Мне они казались часами, заполненными осенней тоской. Наконец, рот Петро перекосился:

— Американская!

— Почему?

— Э… ну… — замялся Петро.

— Так почему?

Петро косил глазами на струну, но та упорно не зажигалась.

— Да фиг знает, — проворчал Петро. — Не наше это название. Наши богатырём бы каким назвали. Или витязем.

— Ну что ж, — улыбнулась директриса, — логика не лишена смысла.

И фиолетовый свет помог Петро заслужено встать в эффектную позу.

— В каком году была Невская битва? В 1240-м или в 1378-м? — и мой враг напрягся.

— В 1378? — он спрашивал, он вовсе не был уверен в ответе.

— Что, Сёма, тоже нелюбовь к круглым датам? — усмехнулась Электричка.

Сёма. Ну и имечко выбрали этому неприветливому типу. Хотя, кто знает, каким был этот Сёма до злосчастной ночи, когда таинственный флагшток вырос над корпусом шестого отряда.

Сёма кивнул.

— А вот тебя она подвела! — радостно сообщила Электричка. — Правильный ответ: в 1240-м.

И снова сцена окуталась мглой. Только световой столб с Электричкой, да круги под нашими ногами. Серёга аж зубами скрежетнул. А я, как ни странно, порадовался. Теперь имеется законный повод наградить козлиным званием одного из тех, кто чуть не отправил меня на тот свет.

— Что считают самым загадочным в картине Леонардо да Винчи «Мона Лиза»? спросили Ларису.

— Улыбку, — ответила она, смахнув со лба капли пота, и подарила нам фиолетовый свет удачи.

— Из чего варил кашу находчивый солдат? — я вздрогнул, вопрос предназначался мне.

— Из топора, — вырвалось моментально, и я испугался.

Вот ведь, ляпнул, не подумав. А может, и не из топора варил. А из чего? Я не помнил. Но ужаснее всего то, что я совершенно не мог ответить, откуда в моей пустой башке возник топор. Почему из топора? Ведь с таким же успехом кашу можно варить из молотка. Или из напильника. В душе, содрогавшейся от тоскливых волн, возникла картинка стаи ржавых напильников, улетающей широким клином в жаркие страны.

И тут вспыхнула синяя струна! Табор, окутанный серебром, уносился в вечернее небо.

Воздух облегчённо извёргся из груди, словно лава из жерла вулкана.

— Какой французский художник является автором полотна «Пейзаж с Полифемом»? Никола Пуссен или Жан-Луи Вуаль?

Побелевшие от напряжения губы извергли разочарованный стон. Не ждал Серёга вопросов по искусству, ой, не ждал. Отчаянно влепив два раза себе по затылку, Пыткин с надеждой поглядел на ведущую, словно надеясь, что она смилостивится и разрешит переиграть. Но Электричка лишь непреклонно покачала головой.

— Никола Пуссен, — наугад ляпнул Серёга.

И подобоченился. Имел право. Снова сияла голубая струна, снова колыхнулась в груди надежда, что именно сейчас мы и доберёмся до вершины. А серебряная толпа теперь выглядела космическими переселенцами, уходящими с покалеченной грозами планеты, к множеству миров, раскинувшемуся на Млечном Пути.

— В каком году была образована Организация Объединённых Наций? — лицо директрисы было холодным, отталкивающим, словно её нисколечко не радовали правильные ответы.

— Не знаю, — потупила взор первоотрядница. — Вернее ладно, пусть будет в 1980-м.

— А на Луну первыми высадились французы? — хмыкнула Электричка. — Я уже давно подозревала, что у тебя, Королёва, какая-то своя мировая история. Правильный ответ, в 1945-м.