Время клинков. Наследник Блуа - [17]

Брови короля, над красивыми, оттенёнными длинными ресницами карими глазами, хмурились. Письмо конечно пробудило в нём его главную страсть — страсть к собирательству. Всё правление этого незаурядного монарха, проходило под знаком присоединения к королевскому домену всех возможных мелких и крупных владений. Не было конца постоянным интригам и войнам, целью которых всегда было только одно — захват новых земель. Король будто нюхом, безошибочно определял где, когда и у кого можно купить, выменять или же на худой конец попросту отобрать очередной лакомый кусок, чтобы присовокупить его к своей собственности. И сейчас чуткий нос суверена, очевидно чуял возможность прихватить приличный кусок из земель, которые уже давно торчали бельмом на глазу французской короны, а именно из огромного и могущественного феодального государства графов Блуа и Шампани.

Владения великого дома Тибальдинов, уже два с половиной столетия доминировали над всей Центральной Францией и реально угрожали власти Капетингов. И вот теперь у короля, вероятно могла появиться возможность, подорвать мощь одного из самых опасных и грозных вассалов короны, низведя их тем самым до состояния, просто крупных, но заурядных феодальных владетелей.

Де Мелло хорошо понимал желание и волнение государя. У старого и тяжело больного графа Блуа вдруг не оказалось прямого наследника и при правильном подходе, можно было легко столкнуть интересы многочисленных, более или менее дальних и побочных претендентов, тем самым раздробив и без того территориально разделённые владения, попутно присоединив что-то к домену короля Франции.

В письме, которое читал де Мелло сообщалось, что по распоряжению графа Людовика, его люди очень спешно ищут какого-то, недавно и неизвестно откуда выкопанного, потомка Ландри — младшего сына умершего более двухсот лет назад Эда де Блуа. Насколько сомнительны во всех отношениях такие поиски было очевидно и де Мелло понимал, что король не намерен упускать подобную возможность.

— Нельзя ли добавить света сир? — попросил Дрё выворачивая письмо под немыслимыми углами к последним солнечным лучам.

Филипп молча махнул рукой и камердинер вполголоса распорядился. Когда загорелись новые свечи, коннетабль наконец дочитал письмо и поднял глаза на государя.

Молчание затягивалось и король нетерпеливо шевельнулся в кресле.

— Ну? — это звучало вопросом, но де Мелло понял, что Филипп уже принял какое-то решение.

— Что предполагает предпринять Ваше Величество? — Дрё решил не играть в загадки.

— Ну а что посоветуешь ты? — король смотрел на него в упор.

Де Мелло помолчал собираясь с мыслями.

— Война нам сейчас не ко времени сир, — наконец медленно произнёс он. — Только притихли Анжу, Турень, Пуату. Король Иоанн признал поражение, но он не преминёт воспользоваться любой нашей проблемой, чтобы попытаться отобрать всё обратно.

Король усмехнулся.

— У Иоанна своих забот хватает, — отрезал он. — С чего бы ему вдруг совать свой нос в наши внутренние дела. То же самое в Германии. Пока Оттон с Филиппом Швабским грызутся за титул императора, ждать оттуда угрозы нечего. Сейчас самое время урезать могущество графов Блуа-Шампани, а попутно и их земли.

— И что вы намерены делать сир? — де Мелло опёрся локтями о стол. В последнее время у него всё больше болела спина и долго сидеть прямо он не мог. — Никаких законных оснований вмешиваться в порядок наследования в Блуа, у нас нет. — Если только этот их наследник не умрёт, — Он помедлил приводя мысли в порядок и вопросительно посмотрел на Филиппа. — Но даже и в этом случае остаётся сестра графа Людовика. Маргарита кажется?

Король поднялся со своего кресла и неторопливо прошёл к окну. Несмотря на завешенные гобеленами и пушистыми коврами стены, его шаги гулко отдавались под сводами большого зала. Дрё проводил монарха взглядом, но вставать не стал. Не стал он и что-либо добавлять к сказанному, он не любил прерывать думы государя. Филипп умён и сам прекрасно осознаёт все сложности этого дела, но уж слишком лакомый кусок можно прихватить, если всё сложится удачно и де Мелло хорошо понимал озабоченность короля.

Прошло некоторое время. За окном уже начинали сгущаться сумерки, а Филипп всё стоял у окна, молча глядя на берег Сены, где до сих пор ещё слышался шум и крики рабочих, занимавшихся осушением зловонных прибрежных топей, всегда на рассвете и закате, наполнявших отвратительными миазмами воздух вокруг замка, из-за чего пребывание в нём, в тёплое время года, зачастую становилось просто невыносимым. Король долгое время терпел это, но в конце концов приказал осушить и очистить болотистые низины по берегу реки. Работы шли уже давно и в конце этого лета, вонь уже не так сильно беспокоила обитателей замка, да и всего города.

Обо всём успевал и умел подумать король и железная воля монарха всё больше контролировала ещё недавно столь разрозненную и разобщённую страну. Твёрдой, безжалостной рукой, Филипп навёл порядок во многих землях, где только несколько лет назад царил кровавый произвол своенравных баронов. И именно этот королевский порядок — благо для измученного веками феодальных усобиц государства — был главной целью монарха и главной его заботой. И именно поэтому де Мелло, как и многие другие порядочные и дальновидные люди, готов был умереть на королевской службе, именно поэтому он не так уж настойчиво просился в отставку, хотя здоровье его ухудшалось с каждым днём и организм настойчиво требовал покоя.