Время камней - [8]

— Ты меня слышал? — спросил мужик грозно. — Убирайся отсюда, и подальше! Когда тебя прислать-то успели, прямо диву даюсь. Или ты из Пирки притащился? А раньше там шпионил, да? Урдисабанская сволочь, то-то я слышу, ты странно разговариваешь, будто благородный, и говор чужой маленько.

Сафир взглянул на крестьянина, потом подошел ближе и спросил:

— У тебя есть лошадь?

— Что?! — взревел мужик, засовывая трубку в карман. — Да ты наглец, как я погляжу! Лошадь ему! Мои лошади не для таких, как ты…

Он не успел договорить, потому что кулак Сафира разбил ему губу. Мужик покачнулся и удивленно вылупился на легко перемахнувшего через плетень «шпиона».

— Где конюшня? — спросил Сафир, хватая крестьянина за грудки и нанося ему чувствительный удар коленом в пах.

Тот охнул и согнулся, с ненавистью глядя на своего мучителя.

— Я тороплюсь, — сказал Сафир. Он мог бы объяснить крестьянину, что вовсе не собирался ни за кем следить и вообще попал в Лиам-Сабей случайно, но это уронило бы его достоинство, кроме того, лорд Маград никогда не оправдывался перед чернью, которой полагалось при его появлении ломать шапки и кланяться в пояс. Этому мужику повезет, если Сафир решит оставить его в живых.

— Да пошел ты! — прохрипел крестьянин, с неожиданной силой оттолкнул Сафира и крикнул, обернувшись к дому: — Лам, Дайк, Хорма! Сюда, на помощь!

Сафир ударил его в ухо, и мужик упал как подкошенный. По щеке медленно потекла струйка крови. Со стороны дома послышались крики и топот ног. Из-за поворота показались двое крестьян помоложе того, которого вырубил Сафир. В руках у первого были вилы, у другого — топор. Они мигом увидели поверженного товарища и бросились на Сафира. За ними появился еще один мужик, постарше. Он не был вооружен, но, увидев, что остальные устремились к незнакомцу, подхватил с земли мотыгу и побежал следом.

Сафир оказался один против троих разъяренных крестьян. Он пожалел о том, что у него нет даже кинжала. Проклятые пираты забрали все, кроме одежды, которая была на нем.

Первый крестьянин подбежал, держа вилы перед собой. Он явно намеревался проткнуть ими Сафира, как стог сена. Его красное широкое лицо блестело от пота, редкие светлые волосы прилипли ко лбу. Сафир легко ушел в сторону — для пажа Его Величества Императора этот прием не только не составлял никакого труда, но выполнялся инстинктивно. Прямой удар в челюсть завершил дело: нападавший полетел в траву, выпустив вилы, которыми тут же завладел Сафир. Второго крестьянина, немного опешившего после столь легкой победы незнакомца, он встретил ударом рукояти в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам и попятился, замахиваясь топором. В это время подоспел и последний из неожиданных врагов Сафира, вооруженный мотыгой, которую не замедлил пустить в ход. Вилы приняли первый удар, отразили второй, потом ударили нападавшего по кисти, выбив ее из сустава. Первый крестьянин, очухавшись, с низким ревом бросился на Сафира сзади. Пришлось опрокинуть его на спину еще одним ударом в челюсть. Вилы были слишком тяжелыми для быстрых приемов, но зато не позволяли противникам подходить слишком близко.

Сафир решил атаковать. После выпавших на его долю приключений у него не осталось сил, чтобы долго драться. Поэтому он сделал два быстрых шага вперед, ткнул вооруженного топором крестьянина вилами в шею, ногой оттолкнул второго, с разворота полоснул остриями вил по груди отступившего крестьянина, бросил ему свое оружие и, воспользовавшись тем, что тот на пару секунд опешил от такого неожиданного поступка, перехватил у него мотыгу и коротким точным ударом огорошил подступившего третьего мужика в висок. Тот беззвучно рухнул на траву, обливаясь кровью.

— Пощади! — крикнул обезоруженный.

— Мне нужна лошадь! — прошипел Сафир, тяжело дыша. — И быстро, если не хочешь сдохнуть!

— Там, там! — крестьянин дрожащей рукой указал на невысокое строение в другом конце хутора, огороженное редким плетнем. — Бери кого захочешь, хоть всех!

— Пошли! — велел Сафир, разворачивая крестьянина и толкая в спину. — Но не вздумай бежать, хуже будет.

— Да-да, господин, то есть нет, не побегу…

— Шевелись, — перебил его Сафир.

Постройка действительно оказалась конюшней. В ней стояли четыре лошади, две из которых были слишком стары, а третья оказалась беременной. Пришлось взять рыжего жеребца.

— Где упряжь? — спросил Сафир, скептически разглядывая животное.

— В доме, — отозвался крестьянин.

— Идем. И без глупостей!

Они поплелись обратно через двор. В доме никого не оказалось, но Сафир заметил прялку и рукоделье.

На вопрос, где женщины, мужик растерянно ответил, что ушли в соседнюю деревню за тканями.

Седло оказалось простым и упряжь — тоже. Последняя, к счастью, была, по крайней мере, кожаной, а то Сафир слышал, будто некоторые крестьяне используют веревочную.

— Деньги и еда, — бросил Сафир. — Живо! — прикрикнул он, когда мужик воззрился на него с немым отчаянием.

— Нет денег, господин, пощади! — взмолился тот, порываясь упасть на колени. — Все отдали в последний раз сборщику налогов.

— Еда? — спросил Сафир, не очень-то веря своему пленнику, но не желая терять время.