Время героев. Ч. 4: Живите и помните! - [36]
Ровно в двадцать три ноль-ноль по восточному поясному времени, Зулу минус четыре[26] — мы надели тяжелые плащи против дождя, взяли фонари и вышли на палубу. Волнение начало стихать, я это чувствовал — но погода все еще была далека от штилевой. Пошел дождь, мелкий — но в сочетании с порывами ветра было здорово…
— Черт, в эту ночь их ждать не стоит, сэр — сказал один из морских пехотинцев
Я ничего не ответил. Действительно — нужно быть полным идиотом, чтобы пускаться в такую ночью вплавь на легкой лодке.
— Тем не менее — я отсигналил — три один три, как положено.
Ничего. Только барашки на волнах, да нестихающий ветер.
Три один три
И снова ничего.
Три один три
Ответили — когда перестал надеяться уже и я.
Два три два. Два три два…
Это были мои бывшие сослуживцы, более того — парень, с которым я начинаю. Володя Богатов, парнишка с Лиговки, хренового квартала Санкт-Петербурга, драчливый и хулиганистый, в молодости он сделал выбор между флотом и тюрьмой. Сейчас — последняя известная мне должность — командир группы надводных средств движения полка особого назначения Флота Атлантического Океана. Он и остался таким же — ниже среднего роста, но задиристый, и руки — как каменные, специально разрабатывал.
Он первым — и поднялся на палубе Леди Залива, благо у нас был штормтрап, специально предназначенный для подобных случаев. Вместо того, чтобы идти на простой лодке — они взяли скоростной катер с жестким днищем, четырьмя моторами и тремя пулеметами, два из которых сейчас откровенно смотрели на нас.
— Ворон? А ведь ты, черт тебя дери, угадал… Магарыч с тебя.
— В Кронштадте проставлюсь.
На палубу уже поднимались остальные — Володька, он же Бивень, за драчливость и найденный им во время практики на севере бивень моржа, на котором он самостоятельно сделал какую то там гравировку — шел первым для того, чтобы в случае чего — самому и ответить за ошибку. Честные офицеры, что на земле, что на море — принимали риск на себя.
— До Кронштадта…
— Доплывем быстрее, чем ты думаешь. Всех привез?
— От себя оторвал. Тут у нас девяносто человек, люди найдутся…
Ага… Готовность есть. Девяносто человек — солидная сила.
— Пилоты?
— И пилоты…
Самое главное — это пилоты. Пусть на совершенно незнакомом ПейвХаммере — хоть кем, хоть вторым пилотом, хоть оружейником — кем угодно, за ночь можно хоть что-то узнать. Теперь у нас — два экипажа.
— Ты щас где?
— В амфибийных, объединенный штаб. Черных орлов жду… за тобой не угнаться никак. Ты с ними что ли теперь? — Бивень кивнул на североамериканцев, настороженно смотрящих на нас, и тоже не с пустыми руками.
— Я с вами. Ты отбой боевой готовности на пулеметах дай, а то дрогнет у кого рука…
Володька — Бивень махнул рукой
— Я — с вами — со значением повторил я
— Да я уж понял. Подтверждение — аж личным кодом пришло. Мутным ты парнем всегда бы, Ворон, мутным…
— Какой есть. Частоту помнишь?
— А то.
— Секи. Вертолет под ж…й есть?
— Найдется.
— И не выпускай никуда. Как только услышишь.
— Наша кавалерия спешит вперед, спешит вперед[27]…
— Вот именно. Не пропадай — я попрощался, как это было принято в учебке, тычком в плечо.
— И ты не пропадай…
На следующий день, верней — на следующую ночь — мы выставили на летную площадку черный как смоль конвертоплан, привели его в боевое положение — и взлетели…
Шестнадцать человек. Десять североамериканских морских пехотинцев и шестеро русских, считая меня. Разведывательно-поисковая группа специального назначения, международная, русско-американская. Подобного не было — со времен Второй Тихоокеанской войны.
Конвертоплан двадцать второй модели сделан не из металла — а из специального углепластика, укрепленного чем-то, это делает его на четверть легче алюминиевого и, в сочетании со специальным покрытием — малозаметным на экранах радаров. Мы были целью, летящей на высоте не больше двадцать метров над поверхностью со скоростью пятьсот пятьдесят километров в час. Совершенно безумный полет, на который не способен ни один существующий летательный аппарат — даже легкий сверхзвуковой бомбардировщик летит намного быстрее и намного шумнее. Мы были тенью, аномалией на экранах радаров, малозаметным объектом, идущим на бреющем с высокой скоростью. Нас можно было поймать только направленным лучом радара, вот только у британцев — никогда не было столь совершенной системы ПВО страны, какая была у нас.
И значит — остановить нас было невозможно…
Выпускающий — в черной вязаной шапочке, как и все мы, с вымазанным гримом лицом — повернулся к нам от пилотской кабины, в красном свете салонных плафонов лицо его казалось лицом черта, вышедшего из ада.
— Пять майк! Экспресс в ад, а обратно нет! Готовность!
Оружие, средства выживания, обмундирование. Проверяешь сначала у себя, потом у товарища справа, потом у товарища слева…
Готов. Готов. Готов.
Конвертоплан начал притормаживать, ощутимо притормаживать, так, что приходилось прилагать усилия, чтобы держаться на ногах — но совершенно не так, как это делает вертолет. Вертолет, когда хочет погасить скорость — задирает нос кверху, здесь же — скорость просто гасилась, плавно и быстро, как на скоростном поезде трассы Москва — Санкт-Петербург, передвигающегося при помощи магнитной левитации.
