Время цветения папоротника - [9]

— Почему все же Черданск? — спросил Шатохин.

— Да не корреспондент придумал. Он стажер, третью неделю у нас. Меня винить нужно. Нас ругают за петитные равнины, крупные то есть материалы даем. Я и потребовал информационные подборки. Сам темы подсказал. Велел по рации с дальними уголками связываться.

— Может, писали, что меха долго не вывозятся, хранятся в тайге?

— Да вообще три года об охотниках не упоминали. Сами убедитесь, — редактор подошел к застекленному шкафу, вытащил оттуда переплетенные подшивки. — Это упущение наше. Край таежный, а мы о таежниках в редкий праздник упоминаем. Текучка заедает. Собрания, отчеты.

Вместе они полистали подшивку. Редактор оказался прав.

Шатохин глянул на часы. Он уже опаздывал в аэропорт.

К единственному в Нежме трехэтажному зданию аэропорта Шатохин подкатил на попутном газике без пяти десять, с опозданием. Издали завидел на летном поле серебристое брюхо Як-40 и поморщился: как нехорошо вышло, обещал же встретить, что теперь Звонарев подумает.

Оказалось, заволновался он преждевременно: этот «Як» пролетный, с севера, а самолет из краевого центра запаздывает, через четверть часа ждут, не раньше.

Он походил по скверику. Там было людно. В неспешном томительном ожидании пассажиры сидели на скамейках, лежали прямо на траве. Геологи, вахтовики, таежный коренной люд из дальней глубинки, командированные. Группами, по одному, семьями. С солидными узлами и чемоданами. И с тощими портфелями.

Четверть часа минуло, и объявили по радио новую отсрочку, теперь уже на полчаса. Шатохин вздохнул: ничего не попишешь, ждать надо.

В сквере бродить надоело, и он направился к высокой из частых металлических прутьев ограде, отделяющей сквер и здание порта от летного поля, посмотреть для разнообразия, как садятся и поднимаются самолеты.

Допотопные, приятного вида «аннушки» сновали часто. Пассажирских мало, все грузовые. Одни гасили скорость, выруливали к своим стоянкам, другие срывались с места и неслись, вздрагивая на неровностях небетонированной полосы, третьи стояли с раскрытыми люками под погрузкой, четвертые, подготовленные к взлету, дремали в ожидании пилотов.

Объявили посадку, и тотчас десятка два пассажиров прихлынули к ограде. Желающих улететь было куда больше, чем мест в Ан-2. Обычная в таких случаях суета и сутолока началась еще до подхода контролера. Шатохин стоял близко от дверцы выхода на посадку, ему пришлось передвинуться вдоль ограды шагов на восемь-десять, чтобы не мешать.

Подошел и встал неподалеку одетый в новую брезентовую робу и кирзовые сапоги мужчина. В руках — по портфелю. Он осторожно поставил портфели у ограды, покосился на Шатохина, закурил. С противоположной стороны ограды к нему приблизился рослый нескладный парень в замасленной форме техника, в сбитых ботинках на босу ногу. Шатохин видел авиатехника минуты три назад лазавшим по хребту транспортной «аннушки». Техник изучающе глянул на Шатохина, кивнул мужчине. Тот выплюнул сигарету, наклонился за портфелями, высоко поднял их над головой. Техник через ограду подхватил один портфель, небрежно поставил себе под ноги.

— Полегче, в обоих сервизы, — не выдержал, приглушенно вскрикнул мужчина.

Словно в подтверждение, в оставшемся в его руках портфеле звякнула посуда.

— Тяжелый, думал, породу везешь, — буркнул техник в оправдание. Второй портфель, однако, принял осторожно. Подхватил поклажу и пошел напрямик к самолету, который недавно осматривал.

Шатохин во все глаза глядел на портфели в руках удалявшегося, сильно косолапившего техника. Кажется, он вдруг нашел ответ на мучавший его со вчерашнего дня вопрос: почему на безлюдном берегу Каргалы очутились кирпичи. Он еще боялся, как бы неожиданно мелькнувшая догадка не умерла так же быстро, как родилась, не выдержав проверки логикой. Но первая догадка потянула за собой вторую и, слившись воедино, эти догадки уже не вызывали сомнений в своей истинности. Конечно же, глупо было предполагать, что кирпичи выбросили за борт, потому что мешали в лодке. Их бы заранее выкинули. Щепочки не к делу не было в лодке, это уж точно.

И везти во Фроловку оперативную группу вместе с Бахаревым и Ханом, пытаться пройти по следу мопеда, как он хотел предложить майору (и предложил бы, если бы не скорый приезд следователя из крайцентра) — нет нужды. По-иному нужно.

Думая о своем, Шатохин потерял из виду мужчину, передававшего портфели. Когда хватился, поискал глазами, увидел его бегущим к грузовому самолету. Где и когда он проник за забор, Шатохина сейчас мало занимало. И летчики, которые шли, весело переговариваясь, к транспортному самолету, тоже не интересовали.

Он убедился, что мужчина с портфелями сел-таки в транспортный самолет, и торопливо зашагал в здание порта.

По служебному ходу поднялся на второй этаж, постучал в дверь с табличкой «Командир отряда Сидельников».

Немного он был знаком с командиром отряда. Прошлой осенью большой компанией ездили на рыбалку на Дальний остров. Спиннинговали рядышком, сидели у одного костра. Разница в возрасте помешала сближению, Шатохин выбрал общество помоложе. С тех пор они не встречались, но Сидельников должен был помнить напарника по удачной рыбалке.