Время черной луны - [60]

Тот человек больше ничего плохого ей не сделает, она об этом позаботилась.

– Он не знает, где я живу, мне ничто не угрожает.

* * *

Монгол пришел в себя под душераздирающие вопли мобильника, открыл глаза и тут же зажмурился от резкой боли в голове.

Что же, черт побери, с ним приключилось? Башка трещит, и все мышцы ломит так, словно он ночью не любовью занимался с прекрасной вакханкой, а вагоны разгружал. Мысль о прекрасной вакханке сначала наполнила тело щекотным теплом, а потом Монгола точно обдало ледяной водой.

«Привет, Иудушка…»

Это его она, что ли, Иудушкой назвала? А потом бац по голове чем-то тяжелым – и все, отключка!

Мобильник продолжал орать, раздражая донельзя. Монгол осторожно приоткрыл сначала один глаз, затем второй, поморгал, прогоняя разноцветные круги, и только после того сфокусировался на телефоне. Мобильник нервно подпрыгивал в нескольких метрах от дивана. Надо только руку протянуть, и этот техномонстр заткнется.

Руку протянуть не получилось, потому что руки и ноги оказались связаны шнуром от штор. Надежно так, каким-то мудреным садистским узлом, который при попытке высвободиться затягивался еще туже. На осмысление собственного дурацкого положения ушло несколько секунд, а потом Монгол взвыл:

– Огневушка, твою мать! Немедленно развяжи меня!

По дому прокатилось эхо, но на страстный зов никто не откликнулся. Похоже, его ночная гостья, вакханка-маньячка-извращенка, давно дала деру, на прощание стреножив его, как жеребца. Кстати, не только стреножив, но еще и приложив по башке бутылкой из-под коньяка. Вон и осколки на полу валяются, и простыня в крови – неплохо, выходит, она его огрела, от души. А за что?

Ну да, ночью они с ней не кроссворды разгадывали, но ведь все было по обоюдному согласию, можно сказать, с ее же подачи. А теперь, выходит, он один во всем виноват, обидел бедную сиротку. А сиротка не промах, за поруганную девичью честь отомстила жестоко, чуть не прибила насмерть. Вот ведь стерва…

Мобильник тем временем заткнулся, но не надолго, через минуту заорал с новой силой – Зубарь дозванивается, видно, переживает за пропавшего товарища. Как бы это до телефончика дотянуться. Монгол попробовал, подергался туда-сюда и понял, что, лежа на диване, ничего он не сделает, надо менять дислокацию.

Поменять ее получилось только одним способом: скатившись с дивана на пол. Приземление прошло не слишком удачно, Монгол больно ударился боком об угол дивана, ругнулся нецензурно и, извиваясь, точно гусеница, пополз к мобильнику. Доползти-то дополз, а вот как включить телефон, если руки за спиной связаны?..

Оказывается, в ситуации, близкой к критической, человек способен на многое, например, на то, чтобы нажать носом на кнопку вызова. Сначала он пробовал языком, не вышло, зато нос не подвел.

– Монгол! Что ж ты трубку не берешь?! – послышался из трубки возмущенный и одновременно взволнованный голос Зубаря. – Я звоню тебе, звоню!

– Зубарь! – Никогда раньше он так не радовался звонку товарища. – Зубарь ты мне нужен. Срочно!

– Зубарь всем нужен, а как Зубарю кто нужен, так фигушки вам! Если Зубарь звонит, так можно даже трубку не брать.

– Ленька, если ты сейчас же, вот прямо сию минуту, не приедешь ко мне на дачу, мне кирдык. – Получилось жалостливо, но сдержанно, Зубаря должно пронять.

– Ничего себе кино! Приехать к нему на дачу! А работать за меня кто будет, – забубнил товарищ, а потом замолк и спросил уже совсем другим тоном: – Слышь, Монгол, а что значит – кирдык?

– То и значит! Я тут на даче связанный лежу и зверски избитый.

– Избитый? А голос бодренький…

– Зубарь! – взвыл Монгол.

– Так ты это… ты не шутишь? Точно, что ли, избитый? Конкуренты, собаки, наехали? А я тебе, между прочим, всегда говорил, чтобы ты не лез в чужой огород и с немчурой не связывался. Окучивал бы себе своих французов и проблем бы не имел.

– Леня, я тебя жду. – Зубарь, конечно, человек хороший, и положиться на него в трудную минуту можно, но уж больно говорливый. – Два часа, Леня. Слышишь?

– Слышу, не глухой, – огрызнулся друг и тут же поинтересовался: – А где эти, которые тебя избили и связали? Они еще там?

– Не бойся, свалили уже, – Монгол поморщился.

– А кто боится?! Ничего я не боюсь! Должен же я знать, брать мне с собой пушку или нет.

Пушку он с собой брать собрался – герой! И какую такую пушку? Водяной пистолет, что ли?

– Не бери пушку, сам приезжай.

– Все, еду!

– Подожди! А чего тебе от меня с утра пораньше понадобилось?

– Не мне, а следаку из прокуратуры. Он тебя давно разыскивает, поговорить желает, а ты трубку не берешь.

Следак, значит? И что на сей раз от него нужно агенту Малдеру? Ладно, с этим он потом разберется, сейчас есть проблемы поважнее. Сейчас неплохо было бы как-нибудь распутаться, чтобы не смущать чувствительную зубаревскую душу своим непотребным видом. Монгол подергался, еще раз проверил узлы на прочность и выматерился. Распутаться не получится, чокнутая нимфоманка постаралась на славу, не оставила ему ни единого шанса. Разве что…

До каминной решетки он добирался долго и мучительно, потому как ползком и юзом. А добравшись, еще добрых десять минут пристраивался у одного из крайних прутьев. Прутья были не бог весть какие острые, точнее, совсем не острые, но попробовать перетереть об них веревки на руках все же стоило.