Время «Ч» - [26]

Как только раздались первые выстрелы, Ларин и Белов рухнули за уступ скалы. Пули хлестнули чуть в стороне. Пограничники видели, как пошла лавина, как испуганно вскочил тот — «второй», как отчаянно боролся он, пока его не поглотила снежная масса… Все это длилось считанные секунды.

— Ты заметил, где его завалило? — хрипло спросил Ларин.

— Вроде бы… — неуверенно ответил Белов.

— Приказываю: откопать и оказать первую помощь. Я буду преследовать «главаря». Доложите в отряд…

— Сережа, ты же ранен… — попытался возразить Белов.

Ларин прищурился и строго сказал:

— Товарищ лейтенант, повторите приказ.

13

Кадыр-хан, как волк, уходил по старому следу. Он слышал рев лавины, но чутье подсказывало: это не означает, что опасность миновала; горы коварны, они могут подарить любую неожиданность, любую ловушку.

Кадыр-хан сбросил рюкзак, оставил только автомат и боеприпасы. Он надеялся, что днем быстро доберется до каньона, найдет «ракету», перелетит на ту сторону, где ему знакома каждая тропа, каждое ущелье. Он уйдет с Фредом в Пакистан и больше никогда не вернется в эту проклятую страну. Ему хватит тех денег, которые лежат в банке, чтобы жить сытно, в тепле и покое. А больше ничего не нужно! Только бы выбраться отсюда, унести ноги, уцелеть…

Ларин бежал как во сне, неуклюже переставляя тяжелые ботинки. Кровь стучала в висках, в горле пересохло. Воздуха… Дайте воздуха!

В первые дни службы он вместе с проводником-таджиком совершал «дозор по тылу». Тропа круто уходила вверх. У Сергея кружилась голова, все плыло перед глазами.

— Сколько до перевала? — повалившись на камень, спросил он проводника.

И в ответ услышал таинственное слово:

— Чакрым.

Не было сил расспрашивать, что оно означает: энергию экономишь даже на разговорах.

Через час он задал тот же вопрос, и снова старый горец спокойно произнес:

— Чакрым.

Прошло немало времени, прежде чем Ларин понял эту идиому: жители Памира словом «чакрым» определяют усилия, необходимые, чтобы дойти до нужного пункта. Это своеобразная высокогорная единица измерения, причем весьма точная, потому что в основе ее лежат возможности конкретного человека.

Чакрым… чакрым… чакрым…

Ларину казалось, будто с каждым толчком сердца это слово отдается в сознании маленьким взрывом.

Хватит ли его на этот «чакрым»?

Белов мелкими шагами, как гейша, двигался по бугристому ковру лавины. Он шел напрямик к тому месту, где исчез под снегом нарушитель. Тренированный глаз держал в памяти координаты примеченной точки. Приблизившись к ней, Николай увидел на белой поверхности ярко-черное пятно. Это был автомат — маленький, чужой, еще теплый после недавних выстрелов. Из этого автомата могли его убить. И вот теперь он, Белов, должен спасать человека, посылавшего в него смерть.

Николай знал: искать нужно выше по склону от найденного предмета — таков закон гор, проверенный десятками случаев, проверенный практикой.

Не делая резких ударов, он вытоптал несколько ступенек, поднялся по ним и вонзил древко ледоруба в упругий наст лавины. Он сразу почувствовал, что штырь уперся во что-то мягкое. «Вот это да!» — удивился Белов. Обычно, чтобы обнаружить тело засыпанного, приходится зондировать довольно большой участок. А тут — он мгновенно попал «в цель».

Достав из рюкзака котелок, Николай начал с его помощью разгребать снег — крупный, зернистый, склеенный белесоватым ледяным «цементом». Колючие грани царапали руки, из ладоней сочилась кровь, но Белов не обращал на нее внимания. Если сказать честно, вначале он сомневался в успехе поиска. Ларин отдал приказ, и Николай — в душе протестуя: что может сделать один человек! — формально начал его исполнять. Но этот внезапный успех пробудил в нем азарт, и теперь Николай был уверен, что спасет этого… Он уже не думал о нем как о лазутчике, враге. Теперь для него это был — «пострадавший».

Человек, которого он откопал, был одет в странный голубоватый комбинезон. Прикоснувшись к нему, Николай почувствовал тепло. Белов очистил от снега голову и увидел худощавое, осунувшееся лицо юноши, почти мальчика. Николай прижал пальцы к артерии за его ухом — пульса не было. «Скорее всего шок, нужно искусственное дыхание». Мгновенная брезгливость остановила Бедова, но он сделал над собой усилие и приложил свои губы к посиневшим губам «пострадавшего».

…Когда Гафар открыл глаза, сквозь мутную пленку влаги он разглядел над собой суровый, обветренный лик русского аскера.

«Ну все… Теперь конец», — тоскливо подумал Гафар.

Он даже не предполагал, что именно с этой минуты для него наступает совсем иная жизнь, в которой будет новый смысл и настоящие человеческие радости.

Внезапно в серой дымке неба послышался металлический клекот. Это был вертолет…

Лучший летчик эскадрильи капитан Долидзе доказал начальнику отряда возможность высадки десанта. Машина, обогнув облачный фронт, прошла по ущельям и теперь медленно поднималась вверх — на плато. Солдаты в пассажирском салоне взволнованно переговаривались, то и дело поглядывали в иллюминаторы, мимо которых зловеще проплывали гладкие стены каньона. И только один из них сидел неподвижно, бережно держа на коленях коробочку с антирабической вакциной — прививкой от бешенства.