Время божьего гнева - [19]

Настоящее ликование вызвал у него следующий лаз наверх. Это могло означать только одно - он недалеко от цели. И действительно, здесь было немного посвежее, и Алексей из последних сил рванулся вперед. "Скорее! шепотом подгонял он себя. - Скорее!"

Через несколько метров Зайцев почувствовал под руками пустоту, но не успел остановиться. На мгновение он завис над пропастью, попытался ухватиться за стенки и рухнул вниз.

Алексей свалился крайне неудачно. Вертикальная шахта оказалась неглубоким колодцем со студеной ключевой водой, из которой, очевидно, и таскали ему воду. При падении Зайцев машинально выставил руки вперед и воткнулся ими в твердое глинистое дно. Из-за страшной боли он едва не потерял сознание и чуть не захлебнулся, но ледяная ванна быстро привела его в чувство. Кисть правой руки оказалась то ли сломанной, то ли вывихнутой, что в его положении было почти равноценно.

Уже через минуту Алексей так окоченел, что дробный лязг его зубов, наверное, слышен был во всех прилегающих тоннелях, и все же звать на помощь он не решался. Здоровой рукой Зайцев ощупал стенки колодца, затем попробовал выбраться, но допрыгнуть до края прохода так и не сумел. "Это же надо быть таким невезучим, - чуть не плача, подумал он. - Почти ушел. Ушел ведь! Гады, нарыли колодцев!" Правда, Алексей выяснил, что его никто не охранял, и если бы не эта дурацкая оплошность, он бы уже был наверху. Теперь же ему предстояло вернуться в одну из этих смердящих нор, и неизвестно было, куда его определят на этот раз.

Глава 5

Зайцев держал поврежденную опухшую кисть в воде, аккуратно массировал её и соображал, как отсюда выбраться. Вода почти доходила ему до груди, диаметр колодца был не более метра, и Алексей вспомнил, как в детстве не раз взбирался по стенкам узкого коридора, упираясь в них руками и ногами.

Мысль о перочинном ноже пришла к нему не сразу. Зайцев успел так замерзнуть, что уже с трудом соображал и двигался. Он долго и неуклюже вытаскивал левой рукой из правого намокшего кармана нож, не меньше провозился с лезвием, которое не желало открываться. Затем столько же оглаживал скользкие глиняные стены, решая, откуда начать резать ступеньки.

Работать левой рукой коротким лезвием оказалось не таким простым делом, хотя сырая глина поддавалась легко. От холода движения Алексея стали нерасторопными, как и течение мыслей, словно бы они имели ту же материальную основу, что и кровь. Зайцев невольно сравнил себя с холоднокровными земноводными, у которых с падением температуры тела замедляются жизненные процессы. Закончив одну ступеньку, он принялся резать вторую на противоположной стороне. "Если это сон, - думал он, - если я лежу где-нибудь на болотном островке, то это самый длинный и мучительный кошмар в моей жизни. И до чего же неправдоподобно, но складно все это выглядит. Может быть во сне я скатился с горбушки в воду и поранил себе руку? Тогда почему я никак не проснусь от боли? Чушь какая-то. Это не я сплю, это они спят. И скорее всего, никогда уже не проснутся. А я им только снюсь. Я, живое воплощение той самой недостижимой мечты, о которой они грезят всю свою жизнь, бездарный пророк, который должен увести их назад в несуществующую Кудияровку, но никогда не уведет. И разбудить их никак невозможно. Этот "спящий" не проснется никогда. Может в этом и есть их спасение, потому что пробудившись, они увидят только собственное убожество? Увидят и от ужаса тут же всем скопом покончат собой. Интересно, если бы я остался здесь до конца дней, чем бы я занимался? - Алексей даже содрогнулся от этой жуткой мысли. - Валяться днями напролет рядом с уродливой, пьяной кудияровкой и думать, чем заполнить время, когда заполнять его попросту нечем? Или как Мишка-дурачок изобретать свою безумную азбуку? Нет, уж лучше сразу спиться и сдохнуть от белой горячки или цирроза печени. Разум здесь первый враг. В подземелье ему просто нет применения. Это могила, где из чувства самосохранения надо убивать его каждый день, хотя бы самогонкой."

Зайцев закончил резать вторую ступеньку и понял, что не успеет выбраться. У него судорогой начало сводить ноги и низ живота, а конца работы не было видно. "Надо кричать, - как-то вяло подумал он. - Еще несколько минут и я окачурюсь. Как этот придурок сказал: лучше жить лежа, чем умереть на коленях? Нет, кажется, лучше умереть лежа... Идиоты! - Мысли его начали путаться, в голову полезла какая-то ерунда, но Алексей держался и не давал панике овладеть собой. - Чтобы стать кудияровцем, надо научиться ползать на брюхе, - приступая к третьей ступеньке, рассуждал он. - Нет, этого мало. Надо просто родиться в нужное время в нужном месте и не желать знать ни о какой другой жизни. Кудияровец - это существо, которое знает о назначении вилки, но даже не пытается ею пользоваться и жрет руками. Кудияровец - это нежелание."

Рука Алексея сорвалась вниз и ударила по воде. Раздался всплеск, и сразу после этого сверху послышался очень низкий мужской голос:

- Стояк, ты что ли?

Зайцев испуганно замер. Несмотря на безвыходное положение, в нем все сопротивлялось возвращению к кудияровцам. А его спаситель не стал дожидаться ответа и крикнул: