Время алых снегов - [47]

И «противник» понял: ему нечего больше прятаться. Скорость его прыгнула за звуковой барьер и продолжала расти. Он шел к цели кратчайшим курсом.

Когда на экране возникли точки перехватчиков, отметка «противника» раздвоилась.

— Запустил ракету, — вполголоса сказал кто-то.

Короче и строже стали доклады, резче — команды. Лица солдат окаменели, только неустанно работали руки, да лихорадочно блестевшие глаза выдавали сдерживаемое волнение.

Где-то лопнула натянутая до предела лесная тишина, и по округе катилось эхо от грома стартовавшей ракеты. Потом небо после встречи двух ракет осыпалось огненными кусками, а из-под крыльев истребителей во тьму, куда уходил самолет «противника», метнулись прямые короткие молнии...

В кабине локатора лишь монотонно жужжали умформеры. И все выглядело очень безобидно: сначала одна огненная точка на экране сошлась с другой — и обе пропали в короткой вспышке, а немного позже еще две точки настигли третью — и она бесследно исчезла с экрана.

Маленький городок, ни о чем не подозревая, постепенно гасил свои окна. Девушки, у которых сегодня не состоялись свидания, обескураженные и обиженные, уходили домой... -

Лейтенант Кудрявцев устало вытирал горячий лоб...

— Тихая у нас работа, — сказал Соснин.— Пойдем на воздух, подымим. Глазам надо отдохнуть. И потом, ты совсем подменил оператора, не годится так...

В первый момент наступивший вечер показался необычно темным. Сосны молчали. Август в здешних краях — самый тихий месяц. Наклоняясь к зажженной Сосниным спичке, лейтенант негромко сказал:

— Спасибо... — Руки его вздрагивали. — Спасибо... Знаешь, когда я его потерял, в первый момент подумал: все. Даже мыслишка явилась — попросить у тебя помощи. Но тут злость взяла: сам потерял — сам ищи! Думаю, если сотворю глупость — ты вмешаешься. А в общем, спасибо, что ты рядом был...

— Брось, — ответил капитан. — Потом как-нибудь в любви объяснишься. Своей Любе, конечно, а не мне.

Соснин был искренне груб, потому что не любил сантиментов. И, поняв, что мог всерьез обидеть парня, у которого сегодняшний день, может быть, самый важный за все двадцать два года жизни, сказал мягче:

— Без меня наверняка работал бы не хуже. По себе знаю: без нянек и контролеров всегда легче дышится.

Внезапно в нем шевельнулась горечь. Вспомнился голос: «Военные не очень надежны, когда назначают свидания...»

Однако привычная холодность рассудка тут же взяла верх над мгновенным чувством. Той девушки больше не существует для капитана Соснина. Даже в призрачном свете экрана он постарается не видеть ее никогда, потому что она станет лишь мешать его работе и бередить душу. Лучше всего посчитать, будто она пригрезилась, ведь в памяти не останется даже имени. А реальности твои, Соснин, вот они: древние сосны, поляна с отвалами капониров, локатор, задравший в небо решетчатую лапу антенны...

Далеко между деревьями блеснул свет фар.

— Командир возвращается, — сказал Кудрявцев. — Опять будет всю ночь по точкам мотаться. И когда он спит?

Уже различался шум мотора, и тогда Кудрявцев спросил:

— Слушай, ты не собираешься сегодня звонить Тане?

— Какой... Тане?

— Ты что, забыл, кого провожал три дня назад?

— Разве она Таня?

— Вот это да-а! Как же ты разговаривал с ней?

Соснин замялся.

— Значит, не будешь звонить. — Кудрявцев вздохнул. — Понимаешь, они с Любой вместе работают. А у Тани дома есть телефон. Вот мы и решили с его помощью условиться о встрече. Понимаешь, это единственный способ — после завтра Люба уже будет в отпуске, ей экзамены сдавать, а мне тут, сам знаешь, торчать долго,— он говорил почти просительным тоном.

— Я не помню номера ее телефона, — как можно спокойнее сказал капитан.

— «Не помню»! — лейтенант состроил в темноте веселую гримасу. — Если ты не помнишь даже ее имени, стоит ли о номере телефона говорить? Двенадцать — сорок шесть. Тот самый квадрат, где ты сегодня обнаружил «сюрприз». Не забудешь?..

Капитан не успел ответить, потому что машина подошла уже совсем близко...

Лейтенант, торопливо докуривая папиросу, наблюдал из темноты, как капитан, слабо озаренный отраженным светом подфарников, о чем-то разговаривает с командиром, наклонясь к открытой дверце кабины газика. «Хотел бы я знать, — думал Кудрявцев, — что этот чудак говорит майору обо мне. А главное, решится ли он позвонить сегодня? Если решится, надо постараться, чтобы субботний вечер у него оказался свободным. В самом деле, почему Соснин может выручать других, а Кудрявцев не может? Почему это удовольствие — выручать других — у нас чаще всего достается Соснину?»

Лейтенант затоптал окурок и твердым шагом двинулся навстречу офицерам, которые уже шли к станции. Он нисколько не волновался, готовясь рапортовать командиру. За последние два часа лейтенант Кудрявцев убедился, что способен принимать совсем неплохие решения...

Минут через сорок капитан Соснин вернулся в общежитие. Он долго сидел у телефонного столика, рассматривая зеленый аппарат, пока наконец решился взять трубку.

— Раз Кудрявцев так просил... — сказал он вслух, набирая нужные цифры, и подумал еще, что извиниться ему перед девушкой тоже следует.