Время алых снегов - [44]

Все начинается обыкновенно. Когда в минувшее воскресенье Соснина потревожили стуком в дверь, он поморщился: «Опять кого-то нелегкая тащит. Даже в выходной покоя не дадут...» В сверкающем парадном кителе в комнату общежития вошел Кудрявцев и, став картинно у двери, пропустил вперед лейтенанта из соседней роты.

— Капитан, мы готовы хоть на бал, — с шутливой торжественностью отрапортовал Кудрявцев. — Соизвольте ввести нас в лучшие дома вашей лесной столицы.

Соснин улыбнулся друзьям, чувствуя уже, что отказаться от поездки с ними в город у него не хватит решимости. К тому же следовало развеяться — он целый месяц не выбирался из части. Оба лейтенанта нравились ему за то, что не умели скучать в маленьком лесном гарнизоне. Уже через неделю после приезда сколотили здесь соперничающие футбольные команды, учили солдат борьбе, вечерами мастерили транзисторы или, надев кожаные перчатки, тузили друг друга в соседней комнате общежития. Соснин сам недавно был таким же. Впрочем, и теперь он мог держаться с лейтенантами на равных. Мог, а желания не было. Он уже ощущал ту внутреннюю грань, что отделяет опытного человека от беззаботной, легко увлекающейся юности...

За полдня они обошли весь городок, вечером завернули в кафе и уже в сумерках направились в городской парк. Видя, как нарастает нетерпение лейтенантов, подогреваемое летящими навстречу звуками оркестра, Соснин саркастически усмехался и замедлял шаг.

— Ты издеваешься над нами! — возмутился Кудрявцев. — Так оставайся же со своей меланхолией, а мы найдем лучших спутниц.

Лейтенанты направились к танцплощадке. Соснин медленно пошел за ними, потом в нерешительности остановился. Новых танцев он не знал, а глазеть на танцующих считал неприличным. Возвращаться одному — добрый час скучать в тряском автобусе — тоже не хотелось и решил устроить прогулку по парку, пока друзья отводят душу на танцплощадке.

— Вам билет, случайно, не нужен?

Соснин не сразу понял, что обращаются к нему.

— Понимаете, не пришла подруга...

Увидев в руке стоящей рядом девушки билет, Соснин отчего-то подумал, что она, вероятно, студентка, живет на стипендию, и рубль, который она отдала за лишний билет, для нее значит немало.

— Давайте, — сказал он и полез в карман за деньгами.

— Да ничего не надо, — смутилась девушка. — Просто жаль выбрасывать.

Но капитан решительно взял ладонь девушки, вложил в нее деньги и вдруг почувствовал тепло этой маленькой ладони, понял, как ему не хочется выпускать ее. Он глянул на девушку внимательнее. У нее были светлые волосы, светлые от солнца брови, и вся она была светлая, стеснительная и чистая... .

Нет, он ничего больше не может вспомнить теперь. А ведь она почти наяву смотрит на него, словно из зеркала, из глубины экрана. Но эта дымка, эта кипящая зеленая дымка прячет ее черты.

...Потом он долго искал девушку среди танцующих, раскаивался, что не решился сразу пригласить на танец, волновался, что не узнает ее — площадка освещалась слабо, капитан не раз начинал было проталкиваться туда, где мелькало знакомое лицо, но всякий раз скоро обнаруживал ошибку. У ограды, полу-обнявшись, смеялись пары. Соснин почти со страхом взглядывал на эти пары, боясь увидеть ее не одну.

— Николай! — Соснина потянули сзади за рукав. — Знакомься! Это Люба...

Кудрявцев держал за руку симпатичную смеющуюся смуглянку, подталкивая ее к Соснину.

— Очень приятно,— сухо отозвался Николай, сердись, что ему помешали. За миг до того ему показалось, будто недалеко от оркестра мелькнул знакомый профиль. — Извините, но...

Пытаясь обойти Кудрявцева, он глянул на подругу Любы и почему-то даже не удивился, что это та, которую искал. Девушка укоризненно и смущенно смотрела на Кудрявцева.

— Я же говорила, Георгий, что ваш друг ищет кого-то, и не надо ему мешать. — Она виновато глянула на Соснина.

— Я искал вас, — неожиданно признался Соснин.

— Браво, капитан! — восхитился Кудрявцев. — Да ты еще лучше, чем я думал. Люба, нам, кажется, тут делать нечего, — и он увлек девушку в круг танцующих.

Удивительно, как все меняется в один миг. Музыка была необыкновенно красивой и волнующей, хотя за минуту до того Соснину казалось, что оркестр местами изрядно фальшивит. Танцевал Соснин легко и с удовольствием, не замечая сердитых взглядов окружающих, чьи бока и спины оказывались слишком близко от его локтей. Но всего прекраснее было лицо девушки, обращенное к нему. Он мог без устали смотреть на него. Он ловил всякое движение на этом лице, каждую улыбку, каждое новое выражение глаз, словно боялся, что они не повторятся, и они действительно каждый раз были новыми.

Они говорили друг другу какие-то шутливые, необязательные слова, как будто были знакомы, давным-давно, как будто вечер этот никогда не кончится.

— Знаете, — она вдруг глянула на часы. — Мне пора.

И потом, сегодня здесь такая толкучка — одно расстройство, а не танцы. Вы меня проводите?...

Они шли в сторону набережной. Над ними шелестела тополиная листва, дома прятались за деревьями, и только светящиеся сквозь кроны окна обозначали улицу.

— А вы не похожи на того, каким мне вас разрисовали, — сказала она вдруг.