Времени нет - [51]

Житинжи убеждать не пришлось совсем. Было похоже на то, что хитрый негр всегда был готов к бунту и только и ждал того, чтобы кто-то наконец взялся за его организацию. Урсус условился с ним, что, когда в загон ворвется Хаган, бестиарий подобьет товарищей перебить охрану, а дальше они совершат групповой побег вместе с теми гладиаторами, которые захотят присоединиться к мятежникам.

О своих планах касательно прокуратора Урсус рассказывать не стал и просил негра никому не говорить о бунте до самого его начала. Житинжи пообещал, хотя и уверил, что не сомневается в своих парнях – по его словам, обсуждение вариантов побега было любимым развлечением перед отходом ко сну в их бараке. Он объяснил, в свойственной ему лаконичной, но образной манере, что главная особенность работы бестиариев – чрезвычайно высокая смертность, даже по сравнению с гладиаторами других специализаций. Всех их рано или поздно ждала страшная смерть, не исключая и самого Житинжи, который уже чувствует приближение старости и становится не так быстр. Лучше относительно безболезненно умереть от человеческого оружия, чем от зубов или когтей хищника.

– Тигр рот – плехо. Копе легионер – хорошо.

К Агмону Урсус не пошел, так как не хотел даже пытаться подключить грека к «спартаковскому движению». Он свободный человек, копит деньги себе на пенсию, пускай и дальше живет спокойно, насколько это возможно при его профессии. Зачем ломать парню жизнь?

* * *

– Агмон, ты что здесь делаешь? – изумился Урсус.

– Если честно, я и сам не знаю, – ответил Агмон. – Когда все это началось, когда убивали надсмотрщиков, я стоял в стороне. Но когда я увидел, что ты ранен, я понял, что должен тебе помочь. Ведь я обязан тебе жизнью!

Урсус огляделся. Оказалось, он лежал на кушетке в кабинете декуриона. Этажерка была повалена на пол, античный бюст разбит, а свитки разбросаны по полу.

Любое движение отдавалось болью в раненом боку.

Внезапно в поле зрения появилось еще одно озабоченное, забрызганное чужой кровью лицо.

– Скажи, что нам теперь делать, Урсус? – это был Хаган.

– Для начала расскажи, что произошло, пока я, видимо, был без сознания, – попросил его Урсус.

Выяснилось следующее. Один из преторианцев-охранников Пилата все-таки успел дотянуться до убийцы своего подопечного копьем. После того, как Урсус отключился, бунт возглавил Хаган. Из полусотни присутствующих в загоне гладиаторов к бунтовщикам присоединились почти все, отказались лишь трое или четверо. В загон со стороны арены попытались проникнуть преторианцы с легионерами, охранявшими ипподром по периметру. Их атаку удалось довольно легко отбить. Римляне отступили, оставив трупы десятка товарищей. Из гладиаторов не пострадал никто. Тогда Хаган по плану, который они обсуждали с Урсусом утром, решил пробиваться за лошадьми на территорию кавалеристской турмы. Гладиаторский лекарь перевязал Урсусу рану. Предводителя восстания понесли на носилках. Лекаря прихватили с собой.

Бунтовщики не встретили сопротивления ни на выходе с ипподрома, ни по дороге к гарнизону Порциуса. Как обычно в дневное время ворота были открыты. Двое солдат, которых оставили охранять гарнизон, когда все остальные ушли на игры, испугались и тут же сложили оружие, после чего были тут же убиты.

– Зачем?! – изумился Урсус.

– Как же иначе? – в свою очередь изумился Хаган. – Зачем оставлять за спиной лишних врагов? Трус, который бросил оружие, может поднять его снова, если ему покажется, что сила снова на его стороне. Нам придется убегать, а даже самые робкие становятся героями, когда видят перед собой спины.

Урсус возражать не стал – было нечего.

Почти сразу вслед за бунтовщиками на территорию ворвался Тиберий со своими солдатами. Перед смертью декурион рассказал…

– Как перед смертью?! – вскричал Урсус. – Я же просил не убивать его!

– Мы подумали, что он нужен тебе для допроса. Пока лекарь приводил тебя в чувство, мы сами допросили его. У Житинжи талант к этому делу… – Хаган мотнул головой в сторону негра, развалившегося в кресле декуриона. В ответ на комплимент тот довольно оскалился, обнажив редкие, крупные зубы.

Антон Сергеевич зажмурил глаза. Он представил себе ужасную смерть Тиберия: сначала перебили всех его людей, а потом самого пытали так, что этот храбрый и верный долгу человек рассказал все. И в завершении всего убили… А ведь не прошло и двух недель с тех пор, как они трапезничали и философствовали в этой самой комнате…

Тем временем Хаган продолжал свой рассказ. Так вот перед смертью декурион рассказал, что он выполнял запоздалый приказ легата, начавшего реагировать на происходящее далеко не сразу – скорее всего, из-за вина, которое старый вояка цедил в течение всего дня. Он поручил декуриону организовать конную погоню за гладиаторами. По распорядку мирного времени свободным от несения службы легионерам оружие и доспехи не полагались; кавалеристы, вооруженные только кинжалами, были без жалости перебиты захватившими гарнизон гладиаторами за считанные минуты. Некоторые пытались бежать, но были настигнуты и добиты, дабы не смогли донести о местоположении бунтовщиков. К сожалению, один из гладиаторов погиб от руки Тиберия, который в отличие от остальных был при оружии и облачен в парадный доспех.