— Не торопись Майор, ты опять торопишься, — недовольно проворчал начальник пятого отдела КГБ. — Ты всё правильно сделал. И я всё правильно сделал. Сказал бы я тебе про Фарба, ты бы студента не выпустил, да ещё бы его в каталажку упрятал. А за него не абы кто просил, а глава дружественного Болгарского государства. Живков бы ничего бы не сказал, но камешек за пазухой бы припрятал. Да и американцы подождали бы полгода, да и отозвали Фарба домой, зачем им держать агента без результата? Мы бы не узнали ничего. Поэтому слушай приказ. С Рогова глаз в Болгарии не спускать. Телефоны родителей в Новосибирске и полковника из Москвы — на постоянную прослушку. С внешней разведкой я тебя сведу, пусть тебе докладывают о его разговорах с этим парнем. В общем, пока только следим. Никаких действий без консультации со мной не предпринимать. Про то, что дело секретное, надеюсь, напоминать не надо?
— Так точно, тащ генерал, — Шамраев вытянулся по стойке смирно, ожидая приказа покинуть кабинет.
— Иди уже, работничек. Никакого серьёзного дела доверить вам нельзя, всё превратите в балаган. — Проворчал на прощанье Бобков.
Нью-Йорк. Томас Стрит. Джеральд Макмиллан. В тот же день.
Джеральд Макмиллан был недоволен ходом расследования. Пребывание в глухой балканской провинции этого придурочного фотографа ни на дюйм не приближало к разрешению загадки странного предсказания. Вот уже третий месяц этот недоумок сидит в Благоевграде и никакого результата. Никакого! Полный ноль. Этот Фарб в обнимку со своей камерой облазил все окрестности, переснимал там всё до чего смог дотянуться, отодрал агентессу, но не встретил того парня.
Через месяц Фарб заскучал, впал в депрессию, потом пристрастился к местной самогонке. Макмиллану же был нужен результат. Лучше положительный, но подошёл бы и отрицательный, но не отсутствие вообще всякого. Начальство не любило, когда докладывать было нечего.
— Смит, дружище, свяжите меня с мистером Кристофером, — обратился Макмиллан к своему верному помощнику, решив, что будет лучше самому выступить за завершение операции в Болгарии, чем подставиться с поисками причин провала. Инициатива всегда выглядит лучше.
— Да, сэр! Одну минуту, сэр. Вот, сэр, мистер Кристофер на проводе. — Смит протянул трубку своему шефу.
— Мистер Кристофер, рад вас слышать, надеюсь у вас всё в порядке?
…
Миссис Кристофер, детки, надеюсь, тоже в добром здравии?
…
Я, собственно, вот по какому вопросу беспокою. У нас с августа месяца ведётся работа по феномену не то ясновидения, не то пророчества, помните? Привлёк я одного горе-фотографа, который оказался ближе всего к этому феномену. Идёт уже третий месяц, а мне вам докладывать абсолютно нечего. Право, мне даже неловко об этом говорить, но от факта фиаско не уйти. Надо отзывать, хватит переводить деньги налогоплательщиков.
…
Говорите, что рано? Что надо подождать хотя бы пару месяцев? Не знаю, не знаю… Ведь нет ни одного шанса, что что-либо изменится. Ведь тот странный мальчик, скорее всего, Болгарию уже покинул, в СССР же посещение других стран строго регламентируется. Приехал, провёл на курорте положенные две недели и всё, вали домой. Всё строго.
…
Тогда понятно. Пусть этот Фарб там сидит и ждёт. Йез, сэр! Я понял, это приказ.
Довольный собой Джеральд Макмиллан аккуратно положил трубку на рычаг телефона. — За такие успешные переговоры с начальством надо себя поощрить! — Он аккуратно извлёк из хьюмидора толстенную сигару, щёлкнул стальной гильотинкой, разжёг её от специальной спички и с наслаждением втянул порцию ароматного дыма.
Однако мысли о деле не покидали голову старого служаки.
— Придется, наверное, всё-таки Фарба в Новосибирск отправлять, все следы ведут туда. Пускай этот Фарб сидит и вспоминает, любую мелочь, любой штришок. А чтобы ему лучше вспоминалось, надо будет его ещё разок припугнуть… Может его в Гуантанамо недельку подержать? На Кубе же так здорово. Было. Пока проклятый Кастро не национализировал все курорты. Но есть Канкун, а скоро Рождество… На этом мысль Макмиллана свернули в сторону сладкого морского отдыха. Ром, сигары, безотказные мулатки, всё такое…
Благоевград. Тереза Николова. Агент Комитета Госбезопасности НРБ. Тот же день.
Болгарская политическая полиция славилась среди профессионалов плаща и кинжала соцстран. Заметив отличные результаты работы секретной службы, советские гебисты переложили на болгар весь южный регион, в который вошли кроме Югославии и Греции, Турция и даже Италия. Кроме внешней разведки, ДС занималась контрразведкой, пограничной службой и охраной первых лиц. Поэтому практически все агенты, вербуемые натовскими службами, были двойными или даже тройными. Не была исключением и Тереза Николова. Ей приглянулся и нынешний её подопечный. Спокойный, немного рассеянный, слегка трусоватый, но очень умный, с буйной фантазией, Натан привлекал Терезу полётом творческой мысли.
Взаимная симпатия постепенно перешла в дружбу, скрашиваемую бурными постельными баталиями. В этом деле Натан тоже оказался вполне на уровне. Вот шпион из него был, как из Терезы балерина. Он в первую же ночь рассказал о своём задании, о русском «ясновидце», который встречался с Вангой прошедшим летом и о чудесных пророчествах этого уникума. Тереза достаточно умна, поэтому играла роль глуповатой болтушки. К тому же она очень любила секс. Последнее очень помогало в её сложной работе.
