Времена и люди. Разговор с другом - [39]
Был Бурков человек занятой и молчаливый, выступал он редко, а тут увлекся воспоминаниями, вспомнил юность, товарищей, фабзайчат, и так увлекся, что обещал помочь молодежному общежитию. Ребята снова зааплодировали.
— А как фамилия этого твоего двоюродного? Зовут его как?
— Петр Герасимович! — взмолился Фонарик.
— Ты мне только завод назови…
— Это не мой братан, это мамаши двоюродный, — залепетал Фонарик. — Я с ним и не дружу совсем. Он старый. Он уже тридцать лет на Машиностроительном работает.
— А, так на Машиностроительном! — сказал Бурков. — Так бы и говорил. Что ж, ведь у нас с ними дружба. Пойду к директору, может и подбросит кое-чего.
Фонарик еще больше захлопотал:
— Петр Герасимович, а мы можем узнать, где что есть… Ей-богу… Что ж тут особенного. Есть ведь такие… как собака на сене.
— Да, есть и такие, — согласился Бурков. — Ну, счастливо, ребята! Ни пуха ни пера!
Через день Бурков вызвал к себе Катю:
— Так вот, товарищ Вязникова. Мел я для вас достал, алебастр, ну и так далее. Только вот насчет транспорта… Придется самим обеспечить.
— Обеспечим, не беспокойтесь, Петр Герасимович, — весело сказала Катя. — Саночки у нас есть, адрес знаем.
— Только этого лихого мальчишечку — Петросян, кажется? — дома попридержите. Что-то мне его «братан» не понравился.
— Слушаю, Петр Герасимович. А как насчет обоев?
Бурков прищурился:
— Завтра насчет клея придете?
— Приду, Петр Герасимович.
— А послезавтра насчет замазки?
— Приду.
— Давайте-ка мне сейчас этот ваш списочек.
Положив на стол бумагу, Бурков спросил:
— Вы с кладовщиком переплетного, с Николаем Леонтьевичем Люшкиным, не знакомы?
— С одноруким? Видела несколько раз.
— В технические руководители к вам просится.
— В технические руководители?
Бурков засмеялся:
— А вы не нуждаетесь? Подумайте, Екатерина Григорьевна. Вы, может, и не знаете биографию Николая Леонтьевича, зато я знаю. Товарищ Люшкин до войны знаменитейшим маляром был. Вернее, их пара была: отец и сын Люшкины. Профессорские квартиры ремонтировали. Ну-с, потом вот война, несчастье, руки лишился. А вчера приходит ко мне с претензией: как же это так, ремонт помещения — дело серьезное, а работники кто? Мальчики да девочки? Материал испортят…
В тот же день вечером Люшкин явился в общежитие проводить инструктаж. С ним вместе пришел и сынок — здоровенный детина пудов на шесть, но очень скромный и тихий. По всему было видно, что папаша распоряжается им как хочет.
Они молча прошли по всему общежитию, выстукивая каждую стенку. Люшкин-отец делал отрывистые замечания: «стена капитальная», «фанерка», «подсобное помещение», «красочки маловато». Люшкин-сын молча со всем соглашался.
— Панель вам иметь желательно? — спросил Николай Леонтьевич у Кати. — Или колером пустим? Багетика не найдется?
Катя на все отвечала:
— Прошу вас, товарищи, делайте, как вы считаете нужным. И большое вам спасибо. Большое спасибо.
Накануне субботника всем были выданы «робы» — самая обыкновенная мешковина с прорезями для рук и ног. И только Кате был торжественно вручен фартук.
Вечером она побежала к Анне Николаевне:
— Дела идут, идут! Ребята чувствуют себя как перед боем.
Да и у нее самой давно уже не было такого бодрого, уверенного настроения, как сегодня, в канун субботника.
Часов в десять она вернулась от Модестовой и только вошла, как сразу почувствовала что-то неладное. Старшая по общежитию девочек Галя Христофорова быстро зашептала:
— Екатерина Григорьевна, не знаю, что и делать… Я уж вас так ждала, так ждала… Беда, Екатерина Григорьевна!
Катя схватилась за косяк двери:
— Что случилось?..
— Лиза Кондратьева от субботника отказалась. Не желает, и все. Поговорите с ней, Екатерина Григорьевна! Она вас послушает…
— Ох, Галя, Галя… Как ты меня напугала… Я думала, действительно несчастье.
Она чувствовала такую острую боль в сердце, что едва сняла пальто.
— Екатерина Григорьевна, вам нехорошо, да?
— Ничего, прошло. Так ты говоришь, что Лиза…
— Отказывается. Прямо жуть. Девчонки такой шум подняли. Вы с ней одна только и можете…
— Я сейчас к вам приду. Или нет… Скажи ей, чтобы она зашла ко мне.
Но из этого разговора ничего не получилось. Лиза стояла на своем: завтра именины у какой-то там ее подруги и нельзя туда не пойти. «Субботник — дело добровольное. И не уговаривайте, Екатерина Григорьевна, я упрямая».
— А я и не собираюсь уговаривать, — сказала Катя. — Не хочешь участвовать в нашем коллективном деле — не надо. Но только учти, хуже всего будет тебе. Никто не дотронется до твоего угла. И грязные обои останутся, и на потолке пятно. Все как было, так и останется. Осрамишься на всю типографию.
— А вот и не осрамлюсь, — сказала Лиза, передернув плечиками. — Не осрамлюсь, не осрамлюсь, не осрамлюсь…
— Ну, тогда, значит, будешь работать вместе с нами.
— Не буду, Екатерина Григорьевна, и не просите. За меня сделают.
— За тебя? Нет, за тебя никто работать не станет. До сих пор, Лиза, я тебя считала разумной девушкой.
— А вот станут, — сказала Лиза, поджав губы. — Станут, Екатерина Григорьевна. Турчанов за меня мою работу сделает, и все.
— Саша?
Катя ей не поверила. Дурит девчонка. И нехорошо дурит. Все же она решила немедленно поговорить с Сашей.
Новый роман Александра Розена «Прения сторон» посвящен теме нравственного возрождения человека, его призванию и ставит перед читателем целый ряд важных остросовременных проблем.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
Александр Розен — автор многих повестей и рассказов о Советской Армии. Некоторые из них, написанные во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, собраны в настоящей книге. В рассказах А. Розена раскрывается душевная красота советских воинов («Военный врач», «Легенда о пулковском тополе»), их глубокая вера в победу и несокрушимую мощь советского оружия. С большим мастерством автор отобразил совершенствование военного искусства советских офицеров («Фигурная роща»), передал динамику наступательного боя, показал громадную силу боевых традиций советских воинов («Полк продолжает путь»)
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.