Времена и формы - [13]

Опять же, только в кино федералы, двое громил в строгих костюмах и стерва в бизнес-юбке, вламываются в кабинет начальника полиции, со словами «мы забираем дело». Зачем, если есть телефон.

– Федералы забирают дело, – сказал начальник.

И это только в кино полицейские злятся, когда у них отбирают работу. Работа любит дураков. Начальник полиции был доволен, и не собирался этого скрывать. Огорчался только Тони.

– Забирают – так забирают, – пожал плечами Казимир. – Мой напарник как раз заканчивает бумажную часть.

– И как он тебе? – осведомилось начальство.

Казимир посмотрел на замершего, аж не дышит, молодого человека, и усмехнулся.

– Пока справляется.

***

– Здравствуйте, господин Лерой.

– Здравствуйте, господин следователь.

Ни удивления, ни заминки. Значит, его поиски не стали для противной стороны секретом, и звонка ждали. Вот интересно – насколько он, Казимир, предсказуем?

– Неужели я настолько предсказуем? – поинтересовался он.

Невидимый собеседник усмехнулся.

– Скажем так, мы предвидим два возможных исхода нашей беседы.

– Логично.

– Мы бы предпочли первый.

– Строго говоря, – сказал Казимир, – я тоже. Дело забрали федералы, и мне есть чем заняться, но…

– Но? – в голосе господина Лероя явственно слышалось беспокойство. Неужели этот следователь хочет стать героем? Какая неприятность.

– Дело могло бы получиться таким громким, – мечтательно и как бы про себя произнес Казимир. – Таким ярким. После таких сенсаций полицейского следователя обычно повышают. Например, он становится старшим следователем. Понимаете?

– Вот как? – беспокойство сменяется облегчением.

– Мне всего пол-года до пенсии. А ведь я всегда мечтал закончить карьеру СТАРШИМ следователем.

– Понятно, – казимиров собеседник помолчал. – Знаете, я думаю, сенсация – не единственный способ продвижения по службе.

– Уверены?

– Убеждён.

– Приятно было с вами побеседовать, господин Лерой.

– И с вами, господин следователь.

***

Будильник весело тренькнул. Помолчал, собираясь с силами, и выдал бодрую трель, то ли дети мучают кошку, то ли кастрюля катится по лестнице. Зажужжали, раздвигаясь жалюзи, но верхний свет компьютер зажигать не стал.

«Светло», подумал Казимир, тяжело переваливаясь из лежачего положения в сидячее, «неужели за окном, наконец, солнышко?»

Он встал, опираясь ладонями на колени, постоял, растягивая спину, и прошлепал к окну.

Действительно, солнце, ну надо же. Весело блестели лужи, сверкали стёкла в доме напротив. Казимир улыбнулся солнцу, затем заметил кое-что ещё.

Графити. Опять кто-то из особо одарённых ухитрился вскарабкаться на пятиметровую высоту по отвесной стене дома напротив, и украсить ее кислотно-синим рисунком. Так, забавно. Полукруг – глаз. Полукруг поменьше, внутри первого – зрачок. Большая дуга – ухо. Дуга – верхняя челюсть, и дуга побольше – нижняя, с оттопыренной нижней губой. Обезьяна. Что-то новое.

«Сяду в машину – займусь. Камера, насколько я помню, там есть.»

Чистое небо

Эта история начинается хмурым туманным утром девятого мая. Незадолго до восхода солнца, из пригородной электрички выходит человек в черном плаще, дорогих кожаных – и тоже черных – сапожках, черном дорожном костюме и широкополой шляпе – угадайте, какого цвета. Можно даже не упоминать пронзительный взгляд карих глаз и бородку клинышком, чтобы понять – перед нами классический голливудский злодей.

И конечно же, никто не заподозрит, что он как-то связан с остальными участниками событий.

Остальные – это трое граждан интеллигентской наружности, а также двое громил и сопровождаемый ими массивный пожилой джентльмен, причем как громилы, так и джентльмен – явно из англо-саксов. В первом прямо-таки чувствуется порода, а что касается последних, то достаточно посмотреть, как их квадратные нижние челюсти перетирают жевательную резинку.

Злодей вдыхает лесной воздух полной грудью и чуть улыбается, в отличие от прочих, он наслаждается жизнью, и не желает этого скрывать. Вот он идет по платформе, проходит мимо джентльмена, и как-бы мимоходом, получает от него толстый конверт. Деньги. Доллары. Хорошее начало майских праздников.

Вся компания направляется в сторону леса, сначала по присыпанной – чуть присыпанной – гравием дороге, затем по хлюпающей под ногами тропинке, через полосы тумана и мокрые ветки кустов, через лесной полумрак и крупные капли, норовящие упасть за шиворот… тем, кто не догадался надеть уже упоминавшуюся выше широкополую шляпу. Смотрятся они в подмосковном лесу, мягко говоря, неуместно, но редкие дачники, прибывшие вместе с ними, ничего не замечают.

Весь путь занимает чуть более часа. Уже достаточно светло, но все так же сыро. Громилы дистиплинированно сопят в такт шагам, джентльмен то и дело принимается вытирать лицо платком – то ли от пота, то ли от осевшего каплями тумана, а тройка интеллигентно выглядящих граждан, перемазанных паутиной и промокших до костей в своей, совершенно не туристического фасона, одежде, вполголоса обсуждает что-то… кажется, что-то о политике. И лишь злодей жизнерадостен, бодр и подтянут, а одежда его совершенно суха.

Наконец, прибыли. Место это ничем не отличается от прочих – те же ели и березки, те же редкие кучки неведомо как оказавшегося в лесной чаще мусора, тот же туман, потихоньку превращающийся в дождь. Но тем не менее, это особое место.