Времена - [68]
Сеня откашлялся, закрыл глаза, концентрируясь:
Он открыл глаза, с торжеством поглядев на окружающих. Полминуты была тишина. Затем раздались аплодисменты и голоса:
– Ну, Сеня! Пионер! Новатор! Молодец! Начало положено! Так держать!
Саша Новиков, сидевший в дальнем углу комнаты, поднял руку, но его долго не замечали. Когда же ему наконец предоставили слово, он, немного заикаясь и явно лукавя, заявил, что в общем-то, конечно, хорошо. Но… Саша набрал в лёгкие воздух и решился. Мол, ему показалось в стихотворении нечто знакомое. Помнится, он кое-какие строки уже слышал в школе.
– Александр, вам не нравится? – Не то спросил, не то возразил Новикову Василий Петрович. – Обратите внимание на ритм. Классика! А рифмы? Вложите до конца… ах, нет! Вот: до конца – огурца!
– Но, Василий Петрович, глади – люди?!
– А что вас смущает? Диссонансная рифма. Маяковский часто употреблял.
– Это конечно, – уже мямлил Новиков, – но у меня возникает невольная ассоциация, которая может появиться и у других людей. Как-то сливается звучание – «что-блюди»… В действительности слышится «что блюди», а тут ещё «блюди» рифмой к слову «глади». Глади – блюди. Так и хочется поправить: глади – бля… – Саша не договорил. – Невольно другая гласная к «блюди» просится. Уж извините.
– Не брюзжите, Александр, – отмахнулся шеф. – Ещё послушаем, что вы нам сочините. Есть ещё что-нибудь?
– Можно я? – спросила двадцатисемилетняя Ирина Арнаут. – Блюдо простенькое, но на мой взгляд, очень поэтичное. В оригинале называется «колбасные мисочки».
– А у вас?
– Я назвала «Летающие блюдца».
– Пожалуйста.
– Значит так, – скопировала женщина Сенино начало, – берём палку колбасы, лучше потолще.
Ирина показала рукой.
– А как насчёт длины? – вдруг обрадованно перебил её уже поистрёпанный жизнью капитан.
– Зависит от количества участников, – наивно отреагировала Ирина, не подозревая подвоха, и продолжила. – А главное, отрезая сантиметра по три от основного ствола, не отделяем натуральную кожицу от мяса, она очень нужна.
– Ух ты! – выдохнул Сергей, радуясь очередной речевой оплошности.
– Предположим, мы нарезали 10 кружочков. Берём затем в руки два яйца…
– Два в одну руку или в каждую по одному? – продолжал скабрёзничать капитан.
– А какая разница? – удивилась Ирина.
– Смотря какие яйца, – поосторожничал, глупо улыбаясь, Мунтян. – К тому же важно для чего и… – он сделал паузу, – у кого.
– Сергей, прекратите! – одёрнул капитана Василий Петрович. – Продолжайте, Ирина.
До Арнаут, наконец, дошло. Она зарделась, закрыла тетрадку и возобновлять чтение отказалась. Уговаривали хором. Очень хотелось узнать, как из колбасы образуются летающие блюдца. Минут через пять, придя в себя и контролируя каждое слово, Ирина стала объяснять, что положенные на горячий противень колбаски, благодаря сдерживанию кожицей, вспучиваются и образуют хорошо вогнутые тарелочки, которые наполняют рубленными яйцами или омлетом с овощами и приправами.
Зажмуривать глаза, как Сеня, Ирина не стала. Она читала уверенно, несколько с французским прононсом из-за не до конца вылеченной простуды.
Восторгались бурно.
– Ах, какой charmont этот французский, – стонала Фатима Ахмедовна, учительница начальных классов, бывшая дама из президиума, как про себя называл её Василий Петрович. Новиков снова поднял руку, но Вислоухов его больше не замечал.
К своему юбилею студийцы подготовили двадцать семь, как они именовали, блюдостихотворений. Оставалось их только обнародовать. Вносить названия в официальное меню не понадобилось. В случае бранча каталог блюд не подаётся. Холодные закуски и горячие блюда просто выставляются на столах. Для себя же студийцы распечатали блюдостихотворения в нескольких экземплярах и подумывали об издании небольшим сборником с иллюстрациями самих блюд.
Рано утром, в субботу, вся команда явилась в ресторан «Пегас». Василий Петрович прошёл в кухню. Старший повар был мрачен, едва мог говорить. Он пропустил визит к врачу, где предстояло вырвать шестой коренной зуб: «Теперь ещё два дня придётся мучиться зубной болью», – думал он.
Василий Петрович сообщил ему, что список блюд поэтического меню они принесли, это в основном холодные блюда и надо их приготовить.
– Да где же я возьму столько поваров на ваши рецепты? – попытался возмутиться старший.
– Своих дам! Дайте только продукты.
– Это как же? Нет, нельзя! Дело не в продуктах. Санитарные нормы, Василий Петрович, – процедил повар, держась за щёку.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.