Вредная привычка выходить замуж. Короткие повести и рассказы о любви - [24]

Тут бы ей, моей подруженьке, и угомониться. Ну — не судьба, ясно же! Так нет, она с упорством сумасшедшего пыталась построить семью. Третий брак, несмотря на то, что муж попивал, и крепко — ей после мытарств с первым мужем-наркоманом и вторым — бабником (пухом им земля), показался раем земным. Казалось, она не ходила по земле, а парила над ней. Не глаза у нее были, а два сияющих блюдца. Кира родила третьего мальчика.

— Зачем! Дурочка из переулочка. Всем мужикам детей не нарожаешь! — говорили жители нашего городка.

А она, с немыслимой высоты своего счастья, была уверена: семьи без детей не бывает. Не удивительно, что третий муж ее обожал. Столько в ней было этой любви, на сотню нормальных женщин хватило бы. И со временем эта нерастраченная любовь (замужем она была меньше времени, чем не замужем), становилась в ней все ярче, все сильнее и нежнее. Злые языки говорили: что-то не верится в большую любовь… Одного, второго, третьего — и все любит, что ли?

А я понимала: да, именно любит. Ей в дар была дадена огромная, прекрасная любовь. Мужья были разные, а любовь — одна, все та же. Две дочери ее мужа (от первого брака) практически, жили у нее. Так весело, ярко, празднично было в ее доме. Когда Кира все успевала — не представляю! Наверное, спала не больше трех-четырех часов. Да, надо еще отметить, что при всем при этом она умудрялась делать карьеру. Фармацевт по образованию, после нескольких лет работы заведующей аптекой, открыла свое небольшое дело. Уму непостижимо: за 8 лет три раза замуж сходила, двоих мужей похоронила, институт кончила, троих детей родила и небольшое дело открыла!

Потихоньку общественное мнение изменилось. Счастье Киры для всех стало казаться закономерным итогом, расплатой за муки, наградой за упорство. Для неудачниц была она примером. Глядя на нее, стыдно было опускать руки. Да, попивал муж, но все меньше и все реже — она, жена его любимая, дети — были ему дороже чарки. И все чаще и чаще при встрече я замечала, что глаза ее мужа становятся похожими на два сияющих блюдца, переполненных счастьем. Совсем как у Киры. Не то это было отражением ее глаз, не то это было заразно…

Кончилось счастье ночным звонком в дверь и страшной вестью: муж с друзьями уехал на охоту. Компания подвыпила. Пьяный товарищ сел за руль ГАЗика и задавил двоих спящих возле костра друзей. Обоих насмерть.

— 2-

Я знаю главную Правду:

Первейшая примета жизни — ложь.

Мне странное чутье опорой:

Я знаю,

Нет, я чувствую —

Чему остаться и чему уйти.

Чудна опора…

Как крылья серые,

На целый мир распах.

Но не летят.

И от дождя не скроют…

Сумасшедшие строки, без смысла и рифмы, складывались в голове под (такой же бредовый!) рассказ Киры. Мы сидели в грузинском ресторанчике; я приехала в Москву из своего захолустья, чтобы оформить визу в посольстве одной среднеазиатской республики. Ехать надо было срочно: у моей взрослой дочери были проблемы, и она очень нуждалась во мне. Кирка прибыла из Орла за аптечным товаром. Мы специально рассчитали время визита в столицу: очень хотели встретиться и поговорить. Кира ждала меня возле Павелецкого. На старенькой, но бодрой Ауди отвезла в свое любимое место, где она была частым гостем.

В ресторане подавали кислое, легкое Ркацители и нежнейшее надуги с мятой, завернутое в тонкие пластики сулугуни. Официанты, все усатые и носатые, хищно поглядывали на нас, двух блондинок. В талии они были плотно обмотаны белой тканью-фартуком. Мужественная грация этих носачей, заложенная за спину рука, искрометные взгляды поверх подносов — все это делало их похожими на тореадоров.

Моя семья трещала по швам под напором катастроф: в Средней Азии разводилась дочь, здесь, в России, расходилась с мужем я. Причиной была измена мужа и мой (в отместку!) головокружительный флирт с ортопедом. Земля уходила из-под ног: в сорок с лишним начать развод и закрутить роман с лечащим врачом…. Но то, что рассказывала Кира спокойным и ровным голосом, потрясло и перевернуло. Я почувствовала себя маленькой девочкой, совершенно не знающей жизни. От жуткого открытия леденели пальцы и перехватывало дыхание: похоже, что вообще никто ничего не знает о жизни. Нет в ней правил, нет справедливости, есть только нежность и жестокость, жестокость и нежность…

Читатель, ты помнишь, чем закончилась первая глава? Тем, что Кира похоронила третьего мужа. А чем начиналась? Сценой любви. Да, прошло несколько лет, и Кирка опять, в четвертый раз, предприняла попытку создать семью. И при этом (опять!) влюбилась, как девчонка. Репутация у Киры была — мамадарагая! Черная вдова. Роковая женщина. «Не влезай — убьет». Но как только младшенький выбрался из пеленок и пошел в сад, старшему исполнилось двенадцать, Кирка опять засверкала и заискрилась как… нет, не бриллиант. Сапфир. Бриллиант слишком колючий, жесткий, холодный. А Кира… она сияла мягким, чистым голубым светом. Прекрасным и таинственным.

В этот раз избранником Киры стал мужчина на пятнадцать лет старше ее. Разведенный. Не обремененный вредными привычками, как, впрочем, и имуществом — все оставил первой семье. Начало их романа я знала отлично — ни я, ни Кира еще не уезжали из Среднеазиатской, банановой республики. Уже тогда мне показалось — у подруги снесло крышу: то, что она рассказывала, ни в какие ворота не входило!