Вредитель Витька Черенок. Тайна желтой бутылки - [9]

Женя в радостном волнении так спешила все это высказать, что захлебывалась словами.

Саша не знала, что делать: сердиться или хохотать. И лишь когда Женя в заключение своей горячей речи пообещала к ее имени великолепную добавку в виде «зуба», Саша не выдержала, расхохоталась.

В дверь просунулась голова Семена Ильича:

— И мне расскажите. Мне тоже хочется посмеяться.

— Папочка, — Саша вытерла кулаком глаза, — прости, это детский юмор.

— Понятно: устарел. Ладно, продолжайте. Меня не было.

Саша покрепче прикрыла за отцом дверь и обернулась к Жене:

— Ты сколько времени готовишь домашние уроки?

— Часа два. Бывает, что и больше. Нам в пятом классе много задают.

— И я — часа два, — сказала Саша. — Бывает, что и меньше. Хотя нам в четвертом классе тоже прилично задают.

— А я тебе не верю! — с вызовом сказала Женя.

— Можешь, конечно, не верить. Как хочешь. Но я вовсе не собираюсь тебя обманывать. В классе, это правда, я стараюсь слушать очень внимательно. Что еще? Опять не поверишь: я люблю повторять старый материал. Ага, слово чести! Вот возьму учебник и как самую обыкновенную книжку прочитаю все, что проходили раньше. Недавно даже учебник русского языка за третий класс прочитала.

Женя фыркнула:

— Вот уж никогда бы не стала этим заниматься!

— А мне так интересно показалось. И времени всего чуть-чуть потратила. А сказать еще один секрет?

— Представляю: таблицу умножения повторяешь или алфавит!

Саша опять засмеялась:

— Ладно, признаюсь. В этом году я два раза пропустила школу…

— Удивила! Я месяц не ходила. Грипп с осложнением…

— Но ты из-за болезни. А я потому, что уроки не приготовила. Один раз сочинение не успела написать, а в другой — не решила задачку. Тебе, может, и смешно, а я спать не могу, если чего-то не сделаю или не понимаю. Надежда Ивановна меня спрашивает на другой день, почему я в школу не приходила. Мне стыдно было признаться, и я наврала, что сильно голова болела.

— И то хорошо, — чему-то вдруг обрадовалась Женя.

Саша не поняла:

— Что хорошо?

— Что соврать можешь, Я уж подумала, что ты совсем-совсем идеальная. А ты, выходит, не совсем. Значит, и гулять, наверное, ходишь?

— Еще бы! Могу и тебя перегулять.

— И плавать умеешь?

— Стилем «брасс», немного «кролем»…

— А на лыжах?

— Жаль, снег растаял… Хочешь, покажу свои лыжи? С металлическими креплениями. В кладовке стоят. И коньки покажу. Фигурные. У нас во дворе два года подряд каток заливали. Я немножко научилась. Скольжение по кругу, коньки врозь. Скольжение ласточкой, на одном коньке…

Ласточка на одном коньке, похоже, вконец убедила Женю, что Саша никакая не Саша-зуб, скучная и пожелтевшая от занятий, а самая обыкновенная веселая девочка.

— У тебя скакалочки есть? — спросила Саша. — А то могу подарить. У меня две скакалки.

— Спасибо, у меня тоже есть, — сказала Женя. — Но я уже не прыгаю…

— А еще в классики я люблю играть. — Вспомнив что-то, Саша засмеялась. — Мама в прошлом году купила мне сандали. Смотрит, через неделю правый прохудился. «Вот, — говорит мама, — какую плохую подошву поставили. Одна еще целая, на другой дыра». Я сначала тоже подумала, что подошва виновата, а потом догадалась: мы же в классики целые дни играли, вот и протерла правую… Идем, Женя, во двор? Поиграем…

— Идем, — согласилась Женя. — Только, знаешь, что я хотела? Постоим сначала у тебя на балконе, ладно? У нас все хорошо в этой квартире, одно плохо — нет балкона. Первый этаж. Я хочу посмотреть сверху на наш двор. Папа сказал, что скоро во дворе сделают детскую площадку и посадят деревья.

— Тогда и каток, наверное, будут заливать, — обрадовалась Саша.

Девочки прошли на балкон и стали рассматривать двор. Выглядел он сейчас, прямо сказать, неважно. Бугры красного битого кирпича, грязные пятна раствора. Посреди высилась целая гора выкорчеванных яблонь, слив и кустов сирени, еще недавно росших здесь вокруг маленьких домишек, от которых теперь и следа не осталось. Лишь кое-где виднелись желтоватые неровные камни фундаментов. Не радовали глаз и две глубокие канавы, будто ножом распоровшие двор. Рядом навалены трубы и какие-то бетонные коробки.

Весь этот беспорядок, оказывается, был из-за того, что напротив их дома строился точно такой же длинный, в восемь подъездов, дом. Вот когда его закончат строить, тогда и придет пора за двор взяться: деревья сажать, детскую площадку оборудовать, дорожки разбивать. Хорошо, что хоть возле их дома дорожку заасфальтировали. Ровненькая, чистая, сухая. И в классики можно играть, и через веревку прыгать или просто гулять.

И шоферам удобно. Не надо грязь месить. Вон сколько машин с вещами стоит. Раз, два, три. Это все новые и новые жильцы подъезжают.

— Смотри, — сказала Женя, — еще одна девочка. Видишь, у шестого подъезда? Нам подружка… А волосы как пострижены! Не поймешь, девочка или мальчик.

— Конечно, девочка, — сказала Саша. — Она же в платье… А взгляни, какой странный мальчик. Будто на ватных ногах идет… И голова, мне кажется, у него слишком большая.

— Ничего особенного, — заметила Женя. — Просто больной ребенок. Я была с мамой в Евпатории, там столько всяких больных детей приезжают лечиться…