Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - [19]

За последние годы Варфоломей заметно подрос и окреп. В свои девятнадцать лет он ростом догнал отца, раздался в плечах и возмужал. Поступь его была полна скромности и целомудрия; никто не видел его смеющимся, если и появлялась иногда улыбка на его прекрасном лице, то и она была сдержанна, а чаще лицо его было задумчиво и серьёзно. Всегда тихий и молчаливый, кроткий и смиренный, он со всеми был ласков и обходителен, ни на кого не раздражался, от всех с любовью принимал случайные неприятности. Одевался он просто и скромно, а если встречал бедняка, то охотно отдавал ему свою одежду.

Все дни он проводил в трудах: помогал родителям по хозяйству дома, работал в поле, не жалея своих молодых сил, трудился в поте лица, выполняя самую тяжёлую работу. Так, укрощая юную плоть свою воздержанием и трудами для сохранения чистоты душевной и телесной, он ни в чём не выходил из воли своих родителей: как кроткий и послушный сын, он был истинным утешением для них. Каждую свободную минуту он посвящал молитве и чтению книг. Черпая из них уроки мудрости духовной, он старался прилагать их к своей жизни. Варфоломей скоро понял, что ещё в отроческом возрасте страсти и пороки начинают проявлять свою губительную силу, и немало труда требуется, чтобы сдержать их. Благоразумный юноша уразумел, что стоит только раз поддаться в юности их влечению и позволить им связать себя порочными склонностями, тогда в дальнейшем и подавно тяжело преодолеть их. Восприняв это, он прилагал все усилия, чтобы оградить себя от воздействия страстей и пресекать все пути, которыми они обычно проникают к сердцу человека. Он уклонялся от игр, бесполезных занятий и пустословия, помня, что со строптивыми легко можно и самому развратиться. Уже давно он наложил на себя строгий пост: по средам и пятницам не вкушал ничего, а в прочие дни питался в меру, о каких-нибудь сладких напитках, не говоря уже о вине, он не позволял себе и помыслить. Всю свою жизнь он следовал мудрому наставлению святителя Василия Великого: «аще хочеши внити в рай, воздержи чрево, бежи пьянства».

Варфоломей сознавал, что воздерживать себя во всём есть лучшее средство сдерживать страсти, а незатемнённый страстями дух и неомрачённая ими мысль всегда бывают свободнее к восприятию благодати Божией и достижению цели своей жизни.

В один из тёплых солнечных дней Варфоломей возвращался от реки с коромыслом на плечах, на котором висели большие деревянные наполненные до краёв вёдра. Они мерно раскачивались в такт его шагов, вода в них так же ритмично колыхалась, иногда выплескиваясь на яркую зелень травы. Войдя во двор, Варфоломей опустил ношу у дверей Стефана. В этот момент дверь отворилась. Щурясь от яркого солнца, на порог выскочили две молодые работницы с вёдрами и тряпками. Их мокрые руки были открыты до плеч, подолы длинных юбок, заткнутые за пояс, обнажали чуть выше колен стройные крепкие ноги. Весёлые лица покрывал румянец, видимо, работа им была не в тягость и доставляла удовольствие. Увидев Варфоломея, они засмеялись, и одна из них игриво обратилась к нему:

— Быстро ты ходишь, Варфоломей, уж третий раз за водой сбегал. Мы не успеваем за тобой.

Варфоломей ничего не ответил и стоял неподвижно, опустив взгляд.

Молодушки легкой походкой, почти бегом зашли за сарай, выплеснули из вёдер грязную воду и вернулись к порогу.

— Отдохни немного, дай и нам отдохнуть, — улыбаясь, добавила самая бойкая.

Варфоломей молча, не глядя на девушек, вылил воду из одного ведра в освободившиеся вёдра. Продолжая весело смеяться, работницы подхватили их и ушли домывать полы.

Варфоломей перекрестился и, оставив второе полное ведро на пороге, тихой ровной походкой, не поднимая головы, не отрывая взгляда от настила и шепча молитву, пошёл в ту часть дома, где жили родители.

В горницу Варфоломей вошёл тихо и бесшумно, как это делал только он. За большим массивным столом, ещё заставленным посудой после утренней трапезы, на такой же массивной скамейке сидел отец. Мария убирала со стола, временами вздыхая и держась за поясницу. Подойдя к матери, Варфоломей слегка дотронулся до её плеча и тихо сказал:

— Отдохни, матушка, я сам всё уберу.

Мария улыбнулась в ответ, её радовала ненавязчивая забота сына. Спокойно и незаметно он успевал делать всё, что могло хотя бы немного облегчить жизнь не по годам состарившихся родителей.

Варфоломей неспешно, но споро собрал со стола посуду и понёс на кухню. Мария вытерла стол и тоже вышла из горницы.

Кирилл тяжело поднялся, взял с полки книгу и устроился на лавке, углубившись в чтение.

Вернувшись в горницу, Варфоломей подошёл к окну, остановился, задумчиво глядя на церковь, залитую солнечным светом, на лик Христа над входом.

Вошла Мария, села рядом с мужем, с нежностью посмотрела на Варфоломея, застывшего у окна, спросила:

— О чем задумался, сынок? Опять о сути всего земного?

— Да, матушка, мысли разные терзают меня, — немного повернувшись в сторону родителей и не отрывая взгляда от окна, тихо ответил Варфоломей. — Вот мир и всё, что в нём, создано Богом для блага людей; но всё это человеческими страстями, насилиями, неправдами до того извращено, что жизнь человеческая не представляет ничего, кроме труда и болезней. И желающему в кротости духа устроить своё спасение со всех сторон встречаются препятствия и соблазны.