Врата времени - [25]

— Н-да, не очень-то приятные ребята, — поцокал языком О’Брайен. — Ну а сейчас они что?..

— В одной книге я вычитал, что они всего лишь лет пятьдесят как перестали приносить человеческие жертвы. А рабы у них вовсе не считаются за людей, не говоря уж о том, что не имеют даже надежды хоть когда-нибудь получить свободу. Весьма, так сказать, архаический народ.

— Ну и зачем туда соваться?

— По правде сказать, я тоже не мечтаю о знакомстве. Попробуем идти ночами, а днем будем где-нибудь отсиживаться. Больше всего нам повезет, если вообще ни с кем не встретимся. Пройдя Итскапинтик, мы попадем в Тирсландию, это как Швеция на нашей Земле. Пока к Тирсландии и будем пробираться, а там посмотрим. Может, удастся попасть на корабль, плывущий в Блодландию. А уж там-то мы сможем стать важными персонами, с нами будут обращаться как с королями и заживем мы с тобой весьма приятно.

Смелые прожекты заметно взбодрили О’Брайена, он повеселел и безропотно брел по пустынным ночным дорогам, которым, казалось, не будет конца.

Минуло не меньше двух недель со дня побега из Эстокуа, когда они заметили широкую дорогу, ведущую на север. Уже издалека удалось разглядеть, что дорога забита людьми и машинами. Притаившись на вершине холма, они долго наблюдали, как поток беженцев молча катится вдаль, гонимый единственным желанием: уйти от врага. Среди беженцев вроде бы не было ни единого солдата, и Ту Хокс решил, что они с О’Брайеном без особого риска могут присоединиться к колонне.

Два долгих дня они шли в этом потоке — и продвигались теперь намного быстрей, чем раньше. На рассвете третьего дня с запада донеслась далекая канонада. С каждым часом грохот усиливался, и ближе к ночи ветер доносил уже ясно различимые хлопки ружейных выстрелов. На следующее утро колонну беженцев догнали передовые армейские части Хотинохсониха, спешившие прикрыть неожиданный прорыв фронта. Полевая жандармерия окриками и прикладами сгоняла перепуганных беженцев к левой обочине, освобождая путь пехоте и технике. Ту Хокс и О’Брайен поспешили смешаться с толпой, стараясь не высовываться. Маршевым шагом проходили батальоны грязных, хмурых солдат, на бешеной скорости проносились машины, едва различимые в облаках удушливой пыли.

Ближе к полудню четвертого дня, когда беженцы достигли пересечения двух дорог, военный патруль развернул колонну на восток.

— Должно быть, перкунианцы прорвались к шоссе севернее нас, — подумал вслух Ту Хокс. — И видать по всему, продвигаются на юг.

— А я-то думал, индейцы — великие мастера воевать, — откликнулся О’Брайен. — Что ж это они так опозорились?

Ту Хокс почувствовал себя немного задетым. Он знал, что О’Брайен всегда считал его индейцем и, никогда не высказываясь вслух, имел о них особое мнение.

— Вот что я тебе скажу,— покусывая губу, ответил Ту Хокс, — здешние войны малость не похожи на наши. Здесь нет конвенций об обращении с военнопленными, нет никаких правил ведения войны. Пленных здесь не берут — вернее, берут, но только для того, чтобы допросить и прикончить. А допрос означает пытки, сам знаешь. Тот, кому не повезло и кто оказался среди побежденных, заранее представляет свою участь и дерется до последнего. Когда войска отходят, они сами добивают своих раненых, не желая оставлять их в руках врага. По тем же причинам нападающая сторона никогда не рассчитывает на легкую победу. А что перкунианцы продвигаются так быстро... Ну, может, у них техника лучше и командование поумнее.

— И еще, наверно, их солдаты драться умеют, — не удержался О’Брайен. — Но как бы там ни было, меня интересует сейчас только одно: куда мы пойдем дальше. Эта дорога ведет на восток.

Ту Хокс признался наконец, что сам не знает толком, куда идти.

— Я думаю только, что в Тирсландию нужно попасть как можно раньше, до первых холодов. Когда начнется зима и выпадет снег, нам несдобровать.

О’Брайена передернуло.

— Ох, дружище, ну и мир свалился на нашу голову! Уж если нам было суждено влететь в какие-то там ворота, ну что стоило судьбе отправить нас в теплое и дружелюбное место, а?

Ту Хокс улыбнулся и молча кивнул в ответ. Что ж, может, и есть такие миры, но они угодили сюда...

Дорога, уводившая на восток, была обычной для далеких от города мест: вся в колдобинах и ухабах, покрытая непросыхающей грязью, она петляла среди унылых холмов. За очередным поворотом они увидели засевший в топкой грязи паромобиль. Трое мужчин суетились вокруг и, беспокойно переговариваясь, снова и снова пытались сдвинуть тяжелую машину. Приглядевшись, Ту Хокс тронул товарища за рукав:

— Видишь женщину за рычагами на месте водителя? Ту, что в платке? Спорю, это Илмика Хэскерл, хоть и выглядит она так, что не сразу узнаешь.

Он в нерешительности остановился и только когда ирландец стал горячо уверять, что эта встреча — перст судьбы и наверняка поможет им перебраться через границу, направился к возившимся у машины людям.

О’Брайен прав, рассудил Ту Хокс. Дочь посланника наверняка пользуется неприкосновенностью, и ей скорее всего даже помогут добраться до родины. А она должна быть заинтересована привезти с собой О’Брайена и самого Ту Хокса. Вряд ли блодландцы отказались от намерения заполучить их.