– Я бы не стал так уж верить стигийцу, – проворчал начальник янпачей, – язык у него на двоих, а что за той болтовней – Нергал ведает…
Когда они вышли через маленькую дверь на круглую площадку, залитую ярким солнцем, маг уже стоял там, скрестив по своему обыкновению на груди руки. Задрав голову, Арр-Магарбан смотрел куда-то вверх, и ветер, дувший с гор, развевал его длинную седую бороду, словно победный стяг.
Площадка была локтей пятнадцати в ширину, ее окружала невысокая каменная загородка, над которой кругом шел навес, крытый медными листами, сверкавшими под лучами солнца не хуже золотых. В центре возвышался длинный шест, на конце которого виднелся флюгер, сделанный в виде серебряного всадника с поднятым копьем в руках.
– Вот, – чернокнижник указал на серебряного копьеносца, – вот то, что я исполнил.
– А где же петух? – невольно вырвалось у Бравгарда.
– Петух? Форма не имеет значения, о доблестный воин. Поясню на примере. Тебе, видимо, приходилось наблюдать, как дикий, одетый лишь в шкуры житель Асгарда одолевает закованного в броню, украшенного перьями рыцаря…
– Ну, это еще ведьма надвое сказала, – пробурчал немедиец, – ежели асиров дюжина, тогда может быть…
– Ну хорошо, – устало кивнул маг, – но если два рыцаря сходятся в поединке, совсем не значит, что одолеет тот, кто имеет на своем щите герб, изображающий петуха.
На сей раз Бравгард вынужден был согласиться. Ему самому не раз случалось отправлять на Серые Равнины разодетых в пух и прах вояк. В битве побеждает тот, у кого рука сильнее, а вовсе не обладатель толстого кошелька, способный купить красивый доспех и украсить щит замысловатым гербом.
– Так и мое творение, – заключил чернокнижник самодовольно, – я придал ему вид всадника, а не глупой птицы, тем не менее, этот волшебный флюгер укажет направление, откуда грозит опасность, не хуже талисмана стигийской чародейки. Как только неприятель вступит на тропу, ведущую к Эль-Мехему, всадник опустит копье и повернется в ту сторону… Но ты хочешь еще что-то сказать, о недоверчивый меченосец?
Последние слова он произнес крайне раздраженно и принялся сверлить немедийца пронзительным взглядом.
– Хочу! – Бравгард вовсе не собирался уступать колдуну. – Как же повернется твой флюгер, когда ветер здесь постоянно дует с гор в сторону пустыни? Сейчас всадник указывает как раз в том направлении…
Стигиец пожевал губами.
– Вижу, – сказал он вкрадчиво, обращаясь к шахсару, – твой телохранитель крайне недоверчив. Это простительно для человека, редко сталкивавшегося с силой тайной науки. Что ж, я хочу преподать ему небольшой урок. Прикажи своему слуге, который не выпускает под своей одеждой рукоять хассака, метнуть в меня нож.
– Но, любимец неба… – начал было Абу-Дастан, однако маг топнул ногой и заявил, что не привык, чтобы в его доме гости осмеливались перечить.
Дастану ничего не оставалось, как согласиться.
– Пусть мечет по-настоящему и целит мне в горло! – властно приказал стигиец.
Махра сделал неуловимое движение, и лезвие хассака запело, рассекая знойный воздух. Но, как ни стремителен был бросок шемита, чернокнижник оказался проворнее. Он вскинул посох, который сжимал в левой руке, что-то неярко полыхнуло, и тяжелый нож исчез, словно его и не было.
– Думаю, убедил вас, что не бросаю слов на ветер, который для меня столь же незначительное препятствие, как для храброго немедийского рыцаря – десяток-другой асгардских варваров.
С этими словами стигиец слегка кивнул Бравграду, давая понять, что больше не таит обиды на его давешнее недоверие.
– Ты убедил нас, светоч тайных знаний, еще как убедил! – воскликнул шахсар, восторженно глядя на застывшего серебряного всадника. – Теперь мы сможем всякий раз отправлять навстречу врагу наши войска с распущенными знаменами!
– Храбрость твоя достойна всяческих похвал, о шахсар, – молвил чернокнижник, – но ты забываешь, что армии Вендии и Косалы во много раз превосходят твои силы. Даже задержав их передовые отряды в ущельях, ты не сможешь противиться мощи боевых слонов или косальской конницы, когда их основные силы прорвутся в долину. Потом, у тебя будет слишком мало времени, чтобы подготовить войска: я сказал, что волшебный флюгер указывает на неприятеля лишь тогда, когда вражеские воины уже вступили на горные дефилеи…
– Тогда что проку в этой серебряной штуковине? – снова встрял начальник дворцовой гвардии.
– Прок можно извлечь даже из дохлой лягушки, если знать, как ею воспользоваться, – надменно усмехнулся маг. – Я был бы плохим учеником стигийских адептов, если бы ограничился устройством флюгера, пусть и чудесного. Для тебя, о шахсар, спасший меня из мрачного заточения, у меня есть еще кое-что. Но стоит ли посвящать в тайну твоих телохранителя и слугу?
– Бравгард не только телохранитель и глава янпачей, – отвечал Дастан, – он – мой давний боевой сподвижник и друг. Если со мной что-нибудь случится, он займет мое место. Так что можешь говорить при нем без утайки. Что же касается Махры, шемит нем, как рыба, и предан, как собака. На всякий случай мы удалим его за дверь, и тогда послушаем, что ты нам еще приготовил.
