Врата Творения - [43]

Они поспешили к вратам, надеясь, что там почва окажется более устойчивой.

Братья добрались до безопасного места как раз вовремя. Поверхность склона за их спинами внезапно провалилась, и возникла широкая и мелкая дыра, которая начала сужаться и углубляться. А когда стенки сблизились друг с другом, раздался чавкающий звук, и процесс пошел в обратную сторону Яма расширилась, стенки разгладились, почва стала такой же ровной, как и раньше, только тонкие ростки в фут высотой продолжали подрагивать.

— О, Лос! Что же это было? — вскрикивал Лувах снова и снова. Он побледнел от страха. На его лице темной чертой проявилась дорожка веснушек.

Роберт тоже чувствовал себя неважно. Колебания почвы под ногами напоминали сильное землетрясение. И он подозревал, что его первая догадка могла оказаться печальной истиной.

Кто-то вскрикнул за его спиной. Вольф оглянулся и увидел Паламаброна, который безуспешно пытался ускользнуть в гексакулум, из которого только что вышел. Очевидно, он следовал за ними по пятам, а потом какое-то время ждал по ту сторону врат. Решив, что они удалились на значительное расстояние, он прошел в шестигранник и попал в ту же ловушку, что и остальные.

Но его ожидало кое-что похуже, и у Роберта появилось несколько идей по этому поводу. Он растолкал братьев, которые навалились на Паламаброна, и велел им оставить его в покое. Они неохотно повиновались и отошли от лежавшего на земле дрожащего властителя.

— Паламаброн, — сказал Вольф, — ты нарушил перемирие и убил нашего брата. За это мы приговариваем тебя к смерти.

Осознав, что ему не грозит немедленная расправа, Паламаброн набрался мужества. Возможно, он надеялся заслужить прощение и тем самым сохранить свою жизнь.

— По крайней мере, я не ел моего брата, как вы! — закричал он. — Да, мне пришлось его убить, но он напал на меня первым!

— Ты ударил Эньена сзади! — возразил Роберт.

— Я сбил его с ног! — кричал Паламаброн. — Он начал подниматься, и мне ничего не оставалось, как проломить ему череп. Разве я виноват, что он подставил затылок? Неужели я должен был ждать, пока он повернется ко мне лицом?

— Теперь нет смысла говорить об этом, — оборвал его Вольф. — Ты можешь уходить. Мы не хотим пачкать руки твоей кровью. Но мы требуем, чтобы ты ушел немедленно. Иначе никто из нас не будет чувствовать себя в безопасности, засыпая по ночам или поворачиваясь к тебе спиной.

— Вы разрешаете мне уйти? — удивился Паламаброн. — Но почему?

— Довольно болтать! — рявкнул Вольф. — В твоем распоряжении десять минут, а потом тебе уже никто не поможет. Так что лучше уходи. Время пошло.

— Нет, подождите, — встревожился Паламаброн. — В этом есть что-то подозрительное. Я никуда не пойду!

Вольф подал знак:

— Вперед! Убейте его! Паламаброн завопил и бросился бежать. Пробежав ярдов тридцать, он начал спотыкаться — видимо, голод и одиночество лишили его сил. Обернувшись несколько раз, он понял, что погони нет, и устало перешел на шаг.

Почва позади него взбухла и взметнулась вверх, пока не достигла высоты в два человеческих роста. В тот миг, когда она, закручиваясь, нависла над своей жертвой, Паламаброн еще раз оглянулся. Увидев гигантскую волну, которая настигала его, он захлебнулся в диком крике и бросился бежать. Волна опала, почва содрогнулась, и Паламаброн не удержался на ногах. Но тут же вскочил и, шатаясь, побежал дальше.

Прямо перед ним раскрылась дыра. Вскрикнув, он круто свернул вправо. Ужас придал ему сил. Дыра исчезла — и снова появилась перед ним. И вновь ему удалось спастись, отпрыгнув в сторону.

Навстречу поднималась еще одна волна. Он попытался повернуть, но поскользнулся и упал. Перекатившись по земле, Паламаброн хотел встать и снова оступился. Огромный вал, возникший позади него, достиг такой высоты, что скрыл беглеца от глаз властителей. На миг волна застыла, ее края слегка завибрировали — а потом она медленно опала, и равнина вновь стала плоской, за исключением пологого холмика в шесть футов длиной.

— Эта штука сожрала его! — вскричала Вала.

Она дрожала от возбуждения, широко раскрытые глаза излучали восторг, в уголке рта повисла струйка слюны, язычок нервно бегал по губам.

— Похоже, что наш отец создал настоящего монстра, — произнес Роберт. — И я не удивлюсь, если вся планета покрыта кожей этого… вельттира.

— Кого? — спросил Теотормон.

Его глаза остекленели от ужаса. В ядовитом мире прыгунов он страдал от голода больше всех. Кожа и так обвисла на нем складками, но, судя по виду, за две последние минуты Теотормон потерял не меньше пятидесяти фунтов.

— Вельттир — мир-зверь. Я взял это название из земной, а точнее, германской мифологии.

«Планета, покрытая кожей, — подумал он. — Или, может быть, не кожей, а амебой размером с целый континент, которая растянулась по всей поверхности». Эта идея испугала его.

Тем не менее кожа существовала — сей факт Вольф отрицать не мог. Но как она до сих пор не умерла от голода? Миллионам тонн протоплазмы необходима пища. Возможно она поедает животных, но вряд ли они водятся здесь в таком количестве, чтобы удовлетворить ее аппетит.

Вольф решил выяснить этот вопрос, как только представится возможность. Он был любопытен, как обезьяна или сиамский кот. Его ум постоянно оценивал, размышлял, рассчитывал и анализировал. Он не мог успокоиться, пока не находил решения или не узнавал причины.