Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы - [16]

— А как бы попасть внутрь? — спросила Таппенс, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь толстый слой пыли на стеклах. — Там внутри, наверное, уйма необычных вещей!

— Должен быть ключ, — сказал Айзек. — Так, верно, и висит на своем месте.

— А где его место?

— А вон там, в сарае.

Они направились к сараю, который, впрочем, давно уже утратил право даже и на такое название. Распахнув ногой дверь, Айзек отодвинул в сторону спиленные сучья, отшвырнул несколько гнилых яблок и, подобравшись к стене, сдернул старый половичок, за которым обнаружилось несколько ржавых ключей, висящих на не менее ржавом гвозде.

— Еще Линдопа ключи, — заметил Айзек. — Это ихний предпоследний садовник. Правда, толку от него было… Вот корзины он хорошие делал, это да… Так что, если хотите заглянуть в «Кей-кей»…

— Очень, — сказала Таппенс. — А как это, кстати, пишется?

— Что?

— Ну, «Кей-кей». Просто две «К»?

— Да нет, это вообще, кажется, не по-нашему. Вроде бы к-е-й и потом еще раз к-е-й. Или даже «кай-кай». Может статься, и по-японски.

— А что, — удивилась Таппенс, — здесь и японцы жили?

— Нет. Вот чего не было, того не было.

Несколько капель из масленки в руках Айзека — и ржавый ключ без особого труда повернулся в скважине. Айзек распахнул дверь.

— Вот, пожалуйста, — сказал он равнодушно. — Одно старье.

— Какая чудесная лошадка! — заметила Таппенс.

— Так это ж Матильда.

— Матильда? — с недоумением переспросила Таппенс.

— Ну да. Имя такое женское. Говорят, жену Вильгельма Завоевателя[40] так звали, но, по-моему, врут. Эту штуку из Америки привезли. Кому-то из детей.

— Чьих детей?

— Да Бэссингтонов, чьих же еще. Они здесь еще до меня жили. Совсем, наверное, заржавела.

Матильда, лошадка серой масти величиной с небольшого пони, выглядела и впрямь грустно: от гривы осталось лишь несколько волосков, от хвоста — только воспоминания, а одно ухо и вовсе исчезло.

— Она совсем на похожа на обычную лошадь-качалку, — заметила Таппенс.

— Еще бы! — просиял Айзек. — Те качаются только вверх-вниз и взад-вперед, а эта еще и скачет. Сначала передние ноги делают вот так — у-уп, — а потом и задние. Да я сейчас покажу.

— Осторожнее! — заволновалась Таппенс. — Как бы вам не пораниться.

— Э-э, мы с Матильдой старые знакомые. Последний раз правда, я ездил на ней лет пятьдесят — шестьдесят назад, но сноровки, думаю, не утратил. Выдержит, куда она денется.

Он лихо вскочил в седло, и лошадка рванулась вперед.

— Ну, как?

— Замечательно, — улыбнулась Таппенс.

— А уж дети в каком были восторге! Мисс Дженни, та каждый день на ней каталась.

— А кто такая мисс Дженни?

— А это Листеров дочка. Старшая. Очень, помню, Верного Дружка любила.

Таппенс вопросительно взглянула на него, гадая, что из содержимого Кей-кей может носить подобное имя.

— Вон та маленькая лошадка с повозкой в углу. Это ее дети так прозвали. Мисс Памела частенько на ней с горки каталась. Очень уж она упрямая была, мисс Памела. Видите, педали? Так уже тогда не работали. Только мисс Памелу это не смущало. Она затаскивала Дружка на вершину холма, садилась, отталкивалась и… обычно они приземлялись в араукарии[41].

— Приятного мало, — сказала Таппенс. — Я про араукарию.

— Ну, иногда она успевала затормозить и раньше. Очень, очень серьезная была мисс Памела. Часами могла так кататься. Сам видел. Я ведь, знаете, частенько тогда тут бывал. С розами возился, с травой пампасной… Только она не любила, когда к ней с разговорами лезли. Ей вполне достаточно было кататься в одиночестве с горки и сочинять всякую всячину.

— А что она сочиняла? — Таппенс почувствовала, что мисс Памела заинтересовала ее куда больше, чем Дженни.

— А что прячется ото всех. Что, мол, она королева не то Ирландии, не то Шотландии, и зовут ее Мэри…

— Мария Стюарт, королева Шотландская?[42]— подсказала Таппенс.

— Во-во. И вот она, значит, от всех сбежала и живет теперь в замке Лох.[43]

— Понимаю. Значит, Памела воображала, что она — Мария, королева Шотландская, спасающаяся от врагов?

— Точно. Все помню, хотела пасть к ногам Елизаветы Английской[44]. Сильно сомневаюсь, что той бы это понравилось.

— Ясно, — разочарованно протянула Таппенс. — Все это очень, конечно, интересно… А вот Мэри… Мэри Джордан… Вы ее, случайно, не знали?

— А, понял, про кого вы толкуете. Точно, была здесь такая, только еще до меня. Шпионка немецкая.

— Здесь, похоже, многие ее помнят, — заметила Таппенс.

— Ага. Фрау Лайн ее называли. Ну прямо лайнер какой-то.

— Действительно похоже.

— А потом лайнер взял и сбился с курса! — заявил Айзек и оглушительно расхохотался.

Таппенс натянуто улыбнулась. Айзек, отсмеявшись своей любимой шутке, подошел к стеклянной стене оранжереи и деловито осмотрел сад.

— Пора бы вам, — сказал он, — подумать об огороде. Потому что, если хотите вовремя получить бобы, самое время их сажать. Да и горошек тоже. И ранний салат уже можно. «Мальчик-с-Пальчик», например. Отличный, хочу вам сказать, салат! Листики мелкие, так и хрустят на зубах!

— Я слышала, вы тут со многими садами работали, не только с этим.

— Работал, как не работать! Почти во всех домах перебывал. Знаете ведь, как бывает: наймут садовника, а толку от него никакого, вот и зовут меня пособить. Из-за этого тут даже несчастный случай однажды произошел. Перепутали какую-то отраву с салатом. Меня-то здесь тогда еще не было. Но слышать — слышал.