Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы - [13]

— Это паутина, мисс. Я, пожалуй, пройдусь там сегодня тряпкой.

Таппенс торопливо сошла по ступенькам парадного крыльца.

— Вот по этим самым ступенькам, — задумчиво проговорила она, — бегал когда-то Александр. Бегал и знал, что «это» сделал «один из них». Ну до чего же таинственная история!

Глава 8 Миссис Гриффин

— Я так рада, что вы с супругом решили здесь обосноваться, миссис Бирсфорд! — говорила миссис Гриффин, разливая чай. — Сахар? Молоко? — Она придвинула к гостье блюдо с сэндвичами. — Это же счастье, когда твои соседи — милые интеллигентные люди, с которыми есть о чем поговорить. Да и просто приятно видеть новые лица! Этого здесь уже целую вечность не случалось. Вы с супругом бывали раньше в наших краях?

— Нет, — ответила Таппенс, — никогда. В общем-то, мы сюда совершенно случайно попали. Нам ведь, знаете, много чего предлагали. Агенты присылали разные варианты. Большинство из них, конечно, оказывалось сущей ерундой. Один дом, помню, назывался «Воплощенное очарование старины».

— О да, — кивнула миссис Гриффин, — могу себе представить. «Очарование старины» означает обычно, что надо менять крышу, окна или водопровод. «Все современные удобства», правда, еще хуже. Масса бесполезных приспособлений, ужасный вид из окна и безобразная планировка. Но «Лавры» — очаровательный дом. Хотя, думаю, вам с ним тоже пришлось повозиться. Никуда не денешься.

— Многие, наверное, в нем жили, — заметила Таппенс.

— О да. Сейчас, похоже, кочевой стиль вошел в моду. До вас там жили Катбертсоны и Редленды, до них — Сеймуры, а после — Джоунзы.

— Мы все удивляемся, почему его назвали «Лаврами», — сказала Таппенс.

— Ну, знаете, раньше любили давать такие названия. И потом, очень может быть, что во времена Паркинсонов там действительно росли лавры. Тогда это было в моде. Любую дорожку обязательно обсаживали кустами лавра, и хорошо, если не пятнистыми — терпеть их не могу!

— Я тоже, — поспешно согласилась Таппенс. — Значит, в «Лаврах» жили еще и Паркинсоны?

— Да. Если не ошибаюсь, они там прожили дольше всех.

— А здесь их как будто уже никто и не помнит.

— Видите ли, дорогуша, уж очень все это было давно. Да и история весьма неприглядная. Неудивительно, что они его продали.

— Дом приобрел дурную репутацию? — ухватилась за ниточку Таппенс. — Неужели привидения?

— О нет, привидения здесь не при чем. Дело, как всегда, в людях. Это еще во время первой мировой случилось. Сначала никто даже верить не хотел. Моя подруга утверждает, что причиной всему была военная тайна — что-то связанное с подводной лодкой. У Паркинсонов тогда жила девушка… И, по слухам, она оказалась как-то в этом замешана.

— Случаем, не Мэри Джордан? — собралась с духом Таппенс.

— Именно, дорогуша! В точности так ее и звали — хотя потом толковали, будто это не настоящее ее имя. Был тут один парнишка, Александр… На редкость смышленый паренек… Так он с самого начала ее заподозрил.

Книга 2

Глава 1 Давным-давно

Таппенс выбирала поздравительные открытки. День выдался дождливый, и на почте практически никого не было. Люди бросали письма в ящик на улице или, поспешно купив марки, торопились домой. По магазинам тоже мало кто ходил, и Таппенс решила, что день выбран правильно.

Почтой заведовала пожилая седая женщина. Гвендаже, которую Таппенс без труда узнала по описанию Беатрис, хозяйничала за тем прилавком, где продавалась всякая мелочь. Общительная и любопытная, она превосходно смотрелась на пестром фоне рождественских открыток, валентинок[32], комиксов, бумаги для заметок, письменных принадлежностей и разнообразных фарфоровых безделушек для дома. Говорить она начала раньше даже, чем Таппенс успела подойти к прилавку.

— Я так рада, что этот дом снова ожил. «Сторожка принца», я имею в виду.

— Я думала, он называется «Лавры», — удивилась Таппенс.

— Не помню, чтобы его так называли. Хотя очень может быть. Вы же знаете, как люди любят все переименовывать!

— Да уж, — немного смутилась Таппенс. — Честно говоря, мы и сами успели придумать для него парочку имен. Кстати, Беатрис говорила мне, что вы знали некую Мэри Джордан, которая когда-то там жила.

— Да нет, что вы. Как же я могла ее знать? Просто слышала… Это ведь еще во время войны было, и не последней даже, а той, с цеппелинами[33]…

— А я их даже видела, — поддержала разговор Таппенс. — В пятнадцатом или шестнадцатом году они так и сновали над Лондоном! Помню, пошли с моей двоюродной бабушкой в универмаг, и тут как раз объявили тревогу.

— Они все больше по ночам летали, да? Наверное, страшно было?

— Да не особенно, — сказала Таппенс. — Хотя, конечно, неприятно. Вот бомбардировщики — это да! Все время кажется, что они хотят попасть именно в тебя!

— А вам приходилось ночевать в метро? У меня подруга живет в Лондоне, так она все ночи в метро проводила. У всех была своя станция. У нее, кажется, Уоррен-стрит.

— Меня в эту войну в Лондоне не было, — покачала головой Таппенс. — И слава Богу! Не хотелось бы мне ночевать в метро.

— А эта моя подруга, Дженни, просто обожала. Она говорит, там здорово. Представляете, у каждого была своя собственная ступенька. И вот, она говорит, каждый сидит на своей ступеньке, спит, болтает с другими или закусывает сэндвичами, которые захватил с собой. В общем, весело. И ни минуты покоя — всю ночь что-нибудь происходит. А поезда тогда ходили до самого утра. Дженни говорила мне, что когда война кончилась и пришлось вернуться домой, ей там показалось невыносимо скучно.