Врата скорби. Дикий Восток - [74]

И будет жаль, если прогресс поглотит этот мир и его просто не станет. Не всегда прогресс — к лучшему.

Потом — мелодичный колокольчик прозвенел три раза — и все встали, готовясь идти на посадку. Какой-то торгаш — неодобрительно посмотрел на оружейный чехол, притороченный к огромному пустынному рюкзаку сэра Роберта, но ничего не сказал. Впрочем, если бы даже и сказал — на мнение таких людей бывшему офицеру КВВС было плевать.

Две очаровательные девушки — проверяли билеты. В те давние времена — полет на самолете был сродни путешествия из провинциального местечка в столицу страны, торжественное, и требующее своего антуража событие — и потому стойка авиакомпании была отделана ливанским кедром, пепельницы были сделаны из меди, а девушки в форме стюардесс — были достойны того, чтобы представлять страну на конкурсе красоты. Одна из них — была чистой англичанкой, рыжей, с потрясающими ногами и бледной, цвета старого китайского шелка кожей, а другая — скорее всего фи-фи, похожая на итальянку благодаря темноватой, загорелой коже и с совершенно неожиданными на ее фоне голубыми глазами. При виде этого великолепия — сэр Роберт тяжело вздохнул и дал себе зарок по возвращении выйти в отставку, порвать все свои связи с СИС, купить себе небольшое поместье у какого-нибудь разорившегося отпрыска знатного рода, найти себе такую же вот красавицу и удалиться в поместье, чтобы жить добропорядочной и скучной жизнью сельского сквайра. С лисьей и кабаньей охотой, со сварами с местными фермерами, чья скотина так и норовит забрести в поместье, с бессмысленными визитами гостей и перетиранием местных новостей по нескольку раз. С сыном, названным в честь дедушки, которого ты учишь сидеть в седле, держать в руке ружье и уже наводишь справки о школах для мальчиков. Знал сэр Роберт и то, что эти мечты неосуществимы — он сам тому причиной…

В самолете — его место оказалось у иллюминатора, рядом — сел тот самый толстяк. В королевском классе понятия «тесно» не существует, путь есть даже бар и душевая кабинка — но толстяк все-таки умудрился испортить ему настроение. Он злобно сопел, смотря на рюкзак с притороченным к нему оружейным чехлом потом — все-таки не выдержал.

— Милейший, вас не затруднит убрать ваше оружие в багажный отсек? Не люблю, знаете ли…

— Отчего же нет… — сэр Роберт встал, отстегнул чехол, начал засовывать его в багажный отсек. Пола тропической, светлой куртки отошла в сторону — толстяк увидел краем глаза рыжую перевязь кобуры и острый нос автоматического Маузера[109] — увы, не помещается. Впрочем, если вас все же это беспокоит, я могу достать…

— Нет-нет — сказал сбледнувший с лица толстяк — не утруждайте себя. Полагаю, я вполне смогу перенести это соседство…

— Вы очень любезны…

От окончательного фиаско — толстяка спасала стюардесса — та самая, с рыжими волосами и кожей цвета старого китайского шелка. Она подошла неслышно, будто плывя по воздуху — на борту авиалайнера стюардессы меняли каблуки на мягкие, удобные тапочки, а пол в королевском классе был застелен дорогим ковром.

— Я могу вам чем-то помочь, джентльмены?

— О, нет… — ответил новоиспеченный кавалер ордена Бани — тут мой оружейный чехол несколько… не влезает на багажную полку, но в этом нет ничего страшного. Я поставлю его в ноги и придержу при взлете. Если вы, конечно, не возражаете…

Стюардесса посмотрела на чехол, потом на него, на его загорелую, чуть обветренную кожу и едва заметно выпирающую куртку — и все для себя поняла. И сэр Роберт понял, что девушка вовсе не возражает…

— Да, сэр, если вам так удобнее. Меня зовут Карен

Последнее говорить было вовсе не обязательно — табличка с именем была на правой стороне костюма, на груди. Грудь, кстати, могла быть и побольше — но сэру Роберту нравились именно такие. После Африки — его просто тошнило от счастливых и уверенных в себе толстух.

— Роберт Брюс. Королевские военно-воздушные силы. Лидер эскадрона.

После Каира — где Карен вынуждена была сойти по причине плановой перемены экипажа — сэр Роберт Брюс разложил сидение в некое подобие кровати и попытался заснуть. От повязки на глаза — он категорически отказался, в том мире, в котором он существовал, повязка на глазах ассоциировалась с совсем неприятными вещами.

Проснулся он на самом подлете к Маскату — так называлась столица Омана и заодно отправная точка, откуда в свое время отправлялись пиратские и торговые экспедиции, достигавшие самых далеких африканских берегов. Сейчас — исконный Оман был разделен на несколько частей, и та часть, которая относилась к Африке отошла к немцам, а та, которая раньше называлась «пиратский берег» — там теперь были русские[110].

Проснулся он, когда за бортом громыхало, иллюминатор был залит водой, а самолет то и дело проваливался в воздушные ямы. Сделанный на основе отвергнутого проекта дальнего стратегического бомбардировщика авиалайнер — шел над Вратами скорби через грозу — и это было плохим знаком…

Утром — они приземлились в Маскате.

Маскат — представляя собой небольшой — тогда еще небольшой — город в прибрежной провинции Омана с одноименным названием, его население — составляло чуть более двухсот тысяч человек. Город — был расположен в холмистой, но не гористой местности, климат, благодаря близости моря — был умеренным. Строения выше двух этажей в городе можно было пересчитать по пальцам, а по улицам на окраинах — бродили неприкаянные козы. Это была вынужденная замена хорошо обустроенному больше чем за сто лет владычества Адену — и замена явно неравнозначная…