Врата скорби. Часть 2 - [9]

– Ты говорищь так, Ахматулла – сказал Абу – будто сам являешься лицемером. Бида'а являет грехом, и тот, кто сомневается в Коране и шариате – тот выходит из ислама и уже не может считаться мусульманином. Твои сыновья сейчас в Адене, в Джидде, в Неджде – ты уверен, что они смогут вести благочестивую жизнь, и уважать тебя как родителя, не будь в них страха перед аллахом всевышним. Русские – несут куфар на те земли, которые ты указал. Безверие и мерзость! Дети забывают Аллаха, забывают родителей и ударяются в блуд и распутство!

– Забывают Аллаха? – переспросил Ахматулла – да, ты прав, они забывают Аллаха. Но только лишь потому, что ни один такой как ты мулла – не сказал и не показал им, как жить лучше и достойнее. А люди руси показали им это. Мы можем жить – цепляясь за старину – но люди вокруг так жить не будут. И рано или поздно – наши дети утратят интерес к нам и к религии Аллаха, если мы будем делать так, как говорит Абу, ничего не менять и встречать завоевателей с ружьями, которые старше моего дедушки. Поэтому – я не вижу ничего плохого в том, чтобы подчиниться людям руси, если среди них тоже есть мусульмане, и если это пойдет на благо нашему народу…

– Внимание, цель… – сказал Джеки – цель движется…

– Вижу…

– Ветер прежний. Семьсот пятьдесят…

В оптический прицел – люди на той стороне ущелья, на каменной галерее – казались размером чуть больше человеческого ногтя. Но снайперу приходилось делать еще более сложные выстрелы.

– Наведи.

– Белая с красным чалма. Немного выше других. Второй от начала…

– Есть… Уверен, что это он?

– Уверен. Соответствует описанию.

Иногда – снайперы работали по описанию, иногда по портрету, даже порой фотографическому, хотя здесь это крайняя редкость: арабы не фотографируются, потому что считают, что с фотопортретом исчезает часть души, а изображать людей – запрещено Кораном. Британской разведке – пришлось приложить огромные старания к тому, чтобы добыть описание князя Самеда, по мнению аналитиков – наиболее опасного в этом геополитическом пасьянсе. Но если даже они и ошибутся – ничего страшного. Если они застрелят князя – его преемник будет более открыт для диалога. Если застрелят кого-то другого – оставшийся в живых князь сильно задумается о том, а правильную ли сторону он выбрал. Здесь мало думали о русских, о англичанах, о клятвах, которые давались и при малейшей к тому выгоде нарушались – в конце концов, принцип такия[12] свойственен не только рафидитам, обмануть неверного дело чести любого мусульманина, об этом слагают легенды. Но каждый здесь – заботится о своей жизни, особенно знатные люди. И князь – сильно задумается…

– Они остановились.

– Вижу…

Спайки не был уверен в ветре. Ветер в ущелье – крайне коварен и изменчив, ущелье действует как аэродинамическая труба. Хуже того – любой камень, любой валун, любой поворот ущелья, любая расселина – способна направить поток ветра в непредсказуемом направлении, и это будет ощущаться на протяжении мили, если не больше. Флаги, поднятые на башне, говорили о том, что князь находится во дворце, они вяло трепетали, тоже кое-что показывая… но нельзя полагаться и на них. Проклятое ущелье…

Он видел, как люди стояли по центру галереи, и один, в зеленой чалме что-то гневно доказывал, размахивая руками. Это отвлекало…

Поймав промежуток между двумя ударами сердца – снайпер спустил курок.

Попадания он не увидел, при выстреле изображение в прицеле смещается, кроме того, винтовку надо перезарядить – но на то и был второй номер, с более мощным оптическим прибором. Джеки увидел попадание – оно было в стену. Почему то никто не побежал – наверное, просто не ожидали. Любой солдат – такие вещи просекает с ходу.

– Деление влево! Вертикаль норма!

Ну, конечно, ветер. По вертикали он не ошибся, дистанцию и разницу по высоте между лежкой снайпера и точкой попадания он учел верно.

Снайпер выстрелил второй раз. В фильмах нередко показывают, как снайперы стреляют в голову, как голова разлетается от попадания высокоскоростной пули – но на самом деле это чуши собачья. Голова, мало того, что она невелика по размерам, так это еще и самая подвижная часть тела. Стрелять в голову сродни рулетке, тем более с семьсот пятидесяти и через ущелье. Снайпер – обычно целится по центру мишени, то есть в живот. Пулевое ранение живота в полевых условиях – почти всегда вилы, только не сразу. На раненого – нужно как минимум четыре человека, чтобы отнести его в санчасть, внимание доктора и лекарства… и все равно выжить шансов мало, особенно если перед ранением пострадавший подкрепился. Здесь приходилось целиться в грудь – потому что каменная стенка закрывала спорящих примерно по бедро. Проблем добавляло и то, что цель стояла боком, а не лицом – размеры убойной зоны много меньше.

И тут – цель повернулась, и посмотрела в сторону гор. Роскошный подарок!

Снайпер снова спустил курок. Цель пошатнулась и начала падать.

– Есть.

– Уверен?

– Вижу кровь. Они заметались…

Снайпер передернул затвор.

– Выше и правее.

– Понял. Семьсот восемьдесят. Выше на двадцать. Ветер тот же.

Снайпер еще раз выстрелил. Восьмимиллиметровая пуля – ударила в сам пулемет, выбила искры, и то ли рикошетом, то ли осколком от пули – ударила пулеметчика. Было видно искру от пулеметного станка…