Врата рая - [22]

— И когда прибыл "Земной Дух", — сказал я, — это было словно прошлое сошлось с вами в рукопашной схватке.

Я сказал это сухо, стараясь, чтобы это не прозвучало презрительно.

Он посмотрел на меня своими бесцветными глазами и мне стало трудно выдерживать его взгляд. С его точки зрения, полагаю, я должен казаться гостем из отдаленной эры, символизирующей много грехов, которые Мортен Джухач пытался оставить на Земле.

— Я хочу, чтобы вы понимали то, что вы будете делать здесь. Я не намерен превратить Наксос во вторую Землю. Я не позволю никому сделать его таким.

— Капитан Джухач, — спокойно сказала Ангелина. — Я думаю, каждый из присутствующих здесь будет рад разделить эту мечту, которую вы пронесли через триста пятьдесят лет и расстояние в сто пятьдесят световых лет. Я не думаю, чтобы в своеобразные задворки солнечной системы, где все ошибки земной истории могут повториться. При некотором рассмотрении можно сказать что вы проповедуете обращение в новую веру. Дело в том, что «Ариадна» не одинока во вселенной. Наксос не является некоего рода испытательным полигоном, где ваш триумвират может управлять экспериментированием в области социальной инженерии. Как вы сказали уже, это есть что-то, в чем все люди имеют ставку. Я предполагаю, конечно, что под «человечество» вы подразумеваете и "все Люди", а не некое трансцендентальное коллективное бытие?

Снова он не стал спорить, чтобы поверхностно обсуждать проблему, просто начал снова.

— Командую здесь я, — сказал он. — Капитан д'Орсей и капитан Айфер, естественно, участвуют в процессе выработки решения, но мы все единомышленники. Иной власти кроме меня нет, и пока вы вовлечены в это предприятие, вы должны принимать эту власть и ничего больше. Это понятно?

— Как незаинтересованный наблюдатель, — вставил Зено с хорошо скрытой иронией, — могу ли я сказать, что вы — существо неуважительно-оскорбительное в принятии того, что каждый из моих компаньонов имеет интересы и стремления, сродни вашему, заключающееся в дальнейшем продвижении человечества. Что касается меня, я не колеблясь беру на себя те же обязательства. Люди всегда уважали права и устремления каликосцев и цель каликосцев — работать в гармоническом содружестве с людьми. Считаете ли вы, что я здесь исключительно для того, чтобы следить за интересами моего собственного вида и шпионить, с тем, чтобы украсть этот мир у вас?

Джухач заколебался. Я мог оценить его затруднение. Может быть в таком мнении была истина. Но говоря так, тем не менее там было что-то еще. Как отметил Зено, для него было трудно определиться со своими подозрениями относительно каждого из нас.

— Никто не оспаривает вашу власть, капитан, — сказала Ангелина. Она могла остаться на этом, рассеяв все сомнения, если бы не Везенков.

— Проклятье, все не так, — сказал он резко. — Моя власть — Советы. И никто другой. Вы хотите помощи? Я помогаю. Все друзья. Никаких слуг.

Пока Джухач взвешивал, я начал действовать. Во внезапно нахлынувшем приступе безумия, я решил послать ко всем чертям дипломатию.

— Вы можете не рассчитывать и на меня, — заявил я. — Я не считаю, что вы владелец этого мира, и если вы думаете так, то вы тешитесь опасной фантазией. Это не для вас — даже не для вашей Святой Троицы — определять что есть большее добро для всего человечества. Искать, что же убило ваших людей внизу — одно дело, а подчиняться вашим приказам — другое.

Я взглянул на Ангелину, которая одарила меня кивком головы и сухой улыбкой. Джухач тоже поглядел на нее, приглашая высказать свое мнение. Она промолчала. Он не стал побеспокоить сдержанного Зено. Ни Везенков, ни я не сказали ничего такого, что не было бы очевидным, но трудность была в том, могли ли мы оставить это недосказанным, удовлетворившись тем, что заставили капитана напрячься. В конце концов он обратился ко мне.

— Советы тоже ваша власть? — с мертвенной улыбкой обратился он ко мне.

— Не совсем, — ответил я.

— Нет, — сказал он, голосом выразительно подтверждающим неприятность истины. — Ваша власть — Космическое Агентство, представляемое господином Хармаллом, который кажется — если только я правильно его раскусил — связан с некоторым безымянным союзом западных наций, но автономен до определенной степени.

— То что они именуют свободной, — вставил Везенков с необыкновенным для него отсутствием краткости, — является всего лишь незнанием, кто отдает дьявольские приказы.

Это можно было рассматривать как своеобразный остроумный комментарий, в других обстоятельствах.

— Я работаю на Агентство, — сказал я. — Так же, как и Зено. Технически, думаю, вы тоже.

Полагаю, это тоже не было самым умным из сказанного. Это был путь, объясняющий собственное положение визави Хармалла, которое гарантировало наиболее сильное сопротивление.

— Мир, из которого пришла «Ариадна», — сказал Джухач, — не ваш мир. Вашему миру мы ничем не обязаны.

Каждый за себя, это не было удовлетворительной стряпней, ни с чьей точки зрения.

Когда мы остались одни, я сказал Везенкову:

— Вы, конечно, один запутали все, не так ли?

Он глядел на меня с удивлением, возможно обидой, какое-то мгновение-другое. Затем усмехнулся, решив принять это за шутку. Похлопал меня по плечу и сказал: