Врата - [134]

— Очень хорошо. — Так мы уверяли друг друга и не лгали, знаете ли. Ей с каждым днем становилось все лучше, так говорили врачи. А я… не знаю, как сказать. Но каждое утро я просыпался полным бодрости. Мне хватало пяти часов сна. Не уставал. Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.

Но она с каждым разом все больше худела. Врачи посоветовали мне, что делать, и я приказал Харриет перепрограммировать повара. Эсси перестали подавать салаты. Никакого кофе и завтраков из сока; творожники, блины со сливками и сыром, чашки дымящегося какао. На ланч плов из кавказского барашка. Жареная куропатка в кислом соусе на обед. «Ты меня балуешь, дорогой Робин», — говорила она, а я отвечал:

— Только раскармливаю. Не терплю тощих женщин.

— Да, хорошо. Но еда слишком этнически ограниченная. Разве не бывает нерусских блюд, от которых поправляются?

— Подожди десерта, — улыбнулся я. — Слоеный торт с земляникой. — Дважды пропитанный девонширскими сливками. Сестра уговорила меня — психологически это убедительнее — начинать с маленьких порций на больших тарелках. Эсси все съедала, мы постепенно увеличивали порции, и Эсси продолжала их съедать. Но не перестала терять вес. Однако темп потери замедлился, и шесть недель спустя врачи, обсуждая ее состояние, осторожно признали его стабильным. Почти.

Когда я сообщил ей эту приятную новость, она встала. Конечно, оставалась связанной с аппаратурой постели, но могла сделать несколько шагов по комнате. «Вовремя, — сказала она и поцеловала меня. — Ты слишком много времени проводишь дома».

— Это удовольствие, — ответил я.

— Это доброта, — серьезно ответила она. — Мне очень дорого, Робин, что ты всегда рядом. Но теперь я почти выздоровела, и ты должен заняться делами.

— Да нет. Я и так с ними управляюсь по коммуникатору из мозговой комнаты. Конечно, приятно будет нам вдвоем куда-нибудь отправиться. Ты, наверно, никогда не видела Бразилиа. Может, через пару недель…

— Нет. Никаких недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.

Я колебался. «Ну, Мортон, считает, что это было бы полезно».

Она резко кивнула и сказала: «Харриет! Завтра утром мистер Броудхед вылетает в Бразилиа. Подготовьте все необходимое».

— Конечно, миссис Броудхед, — ответила Харриет с консоли в голове постели Эсси. Ев изображение исчезло так же быстро, как появилось, и Эсси обняла меня.

— Я позабочусь, чтоб с Бразилиа поддерживалась непрерывная связь, — пообещала она, — и Харриет будет все время информировать тебя о моем состоянии. Обещаю, Робин. Если ты мне понадобишься, узнаешь немедленно.

Я сказал ей на ухо: «Ну…»

Она ответила мне в плечо: «Никаких „ну“. Решено. И знаешь что, Робин? Я тебя очень люблю».

Альберт говорит, что все радиосообщения, которые я получаю, всего лишь длинная цепочка фотонов, как копье, брошенное в пространство. Тридцатисекундное сообщение — это колонна в девять миллионов километров длиной, фотоны со скоростью света в образцовом порядке несутся в пространстве. Но даже такому длинному быстрому тонкому копью требуется вечность, чтобы преодолеть пять тысяч астрономических единиц. Приступ лихорадки, от которого пострадала моя жена, летел к нам двадцать пять суток. Приказ прекратить все манипуляции с кушеткой только начал свой путь, когда пришел новый приступ, тогда на кушетку легла эта девочка, Джанин. Приступ легкий. Наше поздравление Хертерам-Холлам с прибытием на Пищевую фабрику где-то в районе орбиты Плутона встретилось с их сообщением об отлете на Небо хичи. Теперь они уже там, а наши распоряжения еще не долетели до Пищевой фабрики. За короткое время произошли два события, имевшие непосредственное отношение друг к другу.

Но к тому времени, как мы поймем значение этих событий, они уже будут на двадцать пять дней в прошлом. Что за досада!

Мне многое нужно было от Пищевой фабрики, но сейчас больше всего нужно радио-быстрее-света. Поразительно, что такое вообще возможно! Но когда я заявил Альберту, что его застали врасплох, он улыбнулся своей мягкой, скромной улыбкой, сунул трубку за ухо и сказал: «Конечно, Робин, если вы имеете в виду удивление, которое испытываешь, когда нечто крайне маловероятное происходит. Но такая вероятность всегда существовала. Вспомните. Корабли хичи без всяких ошибок достигали движущихся целей. Это предполагает наличие почти мгновенной связи на астрономических расстояниях, то есть радио-быстрее-света».

— Почему ты мне ничего об этом не говорил? — спросил я.

Он почесал ногу в домашней туфле другой ногой. «Это была только вероятность, Робин, и небольшая, порядка 0.05. Условие достаточное, но не необходимое. Просто до настоящего времени у нас не было данных».

Я мог бы поговорить об этом с Альбертом на пути в Бразилиа. Но я летел коммерческим рейсом — самолет компании недостаточно быстр для таких расстояний, — а я люблю смотреть на Альберта, разговаривая с ним, поэтому время полета я провел в разговорах с Мортоном. И, конечно, с Харриет, которая должна была каждый час, когда я не сплю, давать краткие отчеты о состоянии Эсси.

Даже на сверхзвуковой скорости полет в десять тысяч километров занимает немало времени, и я занялся делами. Мортон получил возможность говорить и старался отговорить меня от встречи с Боувером. «Вы должны серьезно к нему относиться, — завывал он в микрофоне у меня в ухе. — Боувера представляют Анджело, Карпентер и Гатман, а это влиятельные люди, и у них очень хорошие юридические программы».