Врата Лиц - [8]

– Это немного подождёт. Давай посмотрим, что внизу; может мы найдём сокровища.

Худой Волк не испытывал никакого сожаления по поводу смерти пиратки; она собиралась утопить его. Он отвернулся и прошёл в кормовую часть, обойдя вокруг рулевой рубки пиратской лодки, к лестнице в трюм.

Среди захваченного они нашли прекрасные диковины, награбленные из дюжины умирающих Городов. У передней переборки стояла скульптура из патинированной бронзы, изображающая присевших на корточки мускулистых гуманоидов, борющихся со своей собственной кожей, подобно уродливым четырёхногим гусеницам раскрывающимся, чтобы явить совершенную форму. Под складчатой кожей были скрыты черты, когти, гладкий край крыла, всё залито зеленоватым золотым сплавом. Худой Волк подошёл поближе и дотронулся до холодного металла. Участок под его пальцами запульсировал, как будто от скрытой борьбы, и он отпрянул.

Там был огромный заводной механизм, в котором спицами колёс были истончённые тела инопланетян, зубцы шестерни образовывали сложенные в мольбе руки, рычаги – нечеловеческие кости. От прикосновения он завертелся, все колёса завращались, шестерни заскрежетали, рычаги закачались. Из сотен скрытых ртов раздалась скрипучая музыка. Худой Волк остановил колесо и музыка прекратилась.

Крепыш смотрел, нахмурившись, и ничего не комментируя.

Худой Волк двинулся к корме, больше не трогая никаких предметов. У кормовой переборки он нашёл большую люминесцентную картину, в которой фигуры медленно двигались. Поначалу показалось, это аллегория, возможно инопланетного Ада. Мучения казались вполне человеческими: расчленение, сожжение, свежевание, раздавливание, замораживание, погружение в отвратительные субстанции; вполне обыкновенный набор боли и унижения. Но создания, которые зачарованно шли через эти ужасы, были похожи на двуногих оленей с большими светлыми, подёрнутыми влагой глазами и выражением праведного времяпрепровождения.

– Достаточно, – сказал он крепышу.

Вернувшись на палубу своей лодки, он смотрел, как крепыш выкинул тело женщины в море. Крепыш принёс ведро, чтобы смыть кровь, наклонился, чтобы соскрести пятно шваброй.

– Что ты будешь делать с другой лодкой, Джон? Потопишь её?

– Что? – спросил он удивлённо. – Зачем мне это делать?

– У неё могут быть союзники, Джон. Наверно, лучше, чтобы они ничего не нашли, когда придут искать её.

Худой Волк подумал, как вся эта пугающая красота тонет глубоко в темноте, всё это сбивающее с толку знание, украденные с болью и потом из дюжины дряхлых Городов, больше никто никогда не увидит. Он почувствовал боль в сердце, боль, которая не имела ничего общего со старением сердечной мышцы.

– Нет, пусть плавает, пока кто-нибудь её не найдёт.

Крепыш пожал плечами.

– Как пожелаешь, Джон.

Когда с уборкой было покончено, крепыш посмотрел на место своего крепления.

– Я схожу принесу новые ремни, – сказал он без видимой обиды.

– Зачем? О-о. Нет, нет, ты больше не палубный груз.

Худой Волк понял опасность этих слов, как только их произнёс, но затем успокоил себя. Это механизм; он исполняет свои задачи, так как это было спроектировано. Несомненно, когда Худому Волку придёт время умирать, его желание жить будет гораздо сильнее, чем его жалость к этому бедному металлическому созданию. Несомненно.

В первый раз крепыш улыбнулся, хотя это была лёгкая улыбка.

– Спасибо тебе, Джон. Ты добрый человек.

Конечно, крепыш знал, как управлять лодкой, поэтому Худой Волк оставил его в рулевой рубке с указанием позвать его, если появится Город. Худой Волк пошёл вниз, чтобы переодеться в сухую одежду. Его койка притянула его; он лёг и провалился в глубокий сон, первый за эти дни.

Когда он проснулся, свет, который косо падал из иллюминатора над его головой, был янтарным от приближающегося заката. Воздух был прохладным, а море – холодной, пустынной серостью. Он тепло оделся, вышел на палубу и обнаружил, что крепыш без устали ведёт лодку на север.

– Хорошо поспал, Джон?

– Да. Да, спасибо тебе. Что-то было, какие-то проблемы?

Крепыш покачал своей красивой головой.

– Нет, никаких проблем, Джон. Полоса дождя с громом, радуга, пара ночных драконов пересекла наш курс. Ничего существенного.

Худой Волк посмотрел на крепыша. Он говорил спокойно, но глаза его горели; лёгкая улыбка изгибала его рот – он казался явственно радостным.

– Наслаждаешься днём, а? – спросил Худой Волк.

– О, да, Джон. Для меня это чудесно. Вода показывает так много разных цветов. Я видел морских птиц, я видел воздушные замки и ночные драконы были прекрасны: малиновые, золотые и лазурные.

– Но Городов не было?

– Нет, Городов не было, Джон. Ты ищешь какой-то особенный Город?

Какой вред будет от того, чтобы рассказать крепышу?

– Да. Легенда гласит, что по этому миру плавает человеческий Город. Это мой духовный поиск. Понимаешь?

– Что такое «духовный поиск»?

Худой Волк устроился поудобнее на диванчике в рулевой рубке.

– Это трудно объяснить. Это могло означать совсем другое, давным-давно, когда мои предки жили на Старой Земле, а сейчас… это то последнее, что ищет краснокожий перед смертью. Это может быть место, вещь, мысль, чувство. Если поиск имеет какое-то значение, может преподать последний урок, тем лучше. Думаю, это что-то, что я не найду до самого конца.