Врата джихада - [43]

Ксан посмотрел вокруг, не найдя урны, швырнул окурок на мостовую, не исключаю, что сработал мой последний довод.

Увидев в моих глазах вопрос, пояснил:

—Я сказал Нарази, что предложение талибов, которое он изложил в ноябре-го, рассмотрено положительно. Прошло несколько месяцев с начала боевой операции в Афганистане и русским стало ясно, что их пути с американцами расходятся, те все гребут под себя. Мы, мол, искали возможности довести это до сведения афганского сопротивления, а тут Нарази устроил теракт, который обязательно все пустит под откос. Вот так я сказал. Опять солгал. Ну, солгал, я от тебя ничего не скрываю.

—    И он попался на эту удочку?

Ксан поджал губы.

— Это я сейчас так упрощенно излагаю, а тогда я был очень убедителен.

—     Так Нарази поверил? — настойчиво повторил я.

—    Поверил, не поверил. — раздраженно протянул Ксан. Сомневался, конечно.

—    Но в таком случае.

— Допустим, он понял, что я очень о наших женщинах и детях забочусь и не хочу, чтобы они умирали. Не хочу, чтобы их постигла участь его собственной семьи. И ради этого даже готов втереть ему очки насчет политических планов России.

—Доброта и благородство всегда вознаграждаются, — с пафосом заявил я.

—Не всегда, сухо возразил Ксан. Нарази улетел на вертолете вместе со своим отрядом. До границы было всего несколько километров, однако пересечь ее им не удалось. «МИ сбили ракетой, он рухнул на землю и сгорел дотла.

Ксан влез в тесный салон «москвича», и водитель сорвал свой тарантас с места.

VII. Псих ненормальный

Мост Джинджа Чича взорвали в шесть часов вечера, через несколько секунд после того, как через него проехал лимузин президента. Ухнули двести пятьдесят килограммов пластиковой взрывчатки, заложенных в горизонтальные балки. В соседних домах полопались стекла, жильцы и прохожие на время оглохли.

У моста и у тех, кто на нем находился, не оставалось ни малейшего шанса. Бетонные плиты и обломки стальных конструкций посыпались в мутные воды речки Нулла Ле, а темное облако из мусора, пыли и каменной крошки взметнулось на десятки метров. Автомобиль с бойцами охраны (группа спецреагирования, созданная гендиректором военной разведки Тариком Маджидом) подбросило вверх, на пару мгновений он застыл в воздухе. Это было диковинное зрелище: черная махина, зависшая над разрушенным мостом, словно сказочный летательный аппарат. Очевидцы утверждали, что у автомобиля бешено вращались колеса, не находя соприкосновения с землей, а командир Шабир Мумтаз палил сквозь расколотое ветровое стекло.

Лимузин президента не успел далеко отъехать, трях­нуло его здорово. Да что ему сделается! Это настоящая крепость на колесах, способная двигаться с пробитыми, даже полностью изорванными шинами. Броня устоит против гранатомета, выдержит химическую или био­логическую атаку. Конечно, не успей президент проско­чить Джинджу Чичу, не помогли бы никакие ухищрения, сгорел бы как миленький.

Выручил установленный на лимузине джаммер. Этот прибор, относившийся к категории высокоточного кон­тртеррористического оборудования, испускал магнитные импульсы и блокировал радиосигналы, активировавшие взрывное устройство. Именно поэтому, когда лимузин приблизился к Джиндже Чиче, адская машина не сработала. Пятьдесят секунд спасли жизнь главы государства и погубили его охранников.

Случившееся стало сенсацией. В самом центре Равал- пинди, в двух шагах от резиденции председателя Объединенного комитета начальников штабов (президент занимал эту ключевую военную должность) и штаба десятого корпуса, террористы осмелились организовать беспрецедентное покушение. Власти ответили волной арестов, не щадя правых и виноватых. Репрессии проводились  бессистемно: правоохранительные органы в Пакистане не отличались эффективностью и современными методам сыска и дознания овладевали с трудом.

—    И что? — поинтересовался я. — Покушавшихся нашли?

Ксан возмутился.

—    Чем ты меня слушаешь, не могу понять. Объясняю еще раз: в том, что касается розыскных мероприятий, пакистанцы слабы. Облаву провести — это еще туда сюда.

В тот вечер мы случайно встретились в аэропорту. Я провожал свою двоюродную племянницу, отправлявшуюся на отдых в Испанию. Дождавшись, когда она пройдет погранконтроль, повернул к выходу и тут попал в медвежьи объятья Ксана. Я был ошеломлен, от неожиданности чуть не потерял дар речи. Помяв меня маленько, а заодно и облобызав, мой друг восторженно заявил, что мы давно не виделись, и встречу надо отметить. Он ждал делегацию пакистанских бизнесменов: рейс задерживался, и Ксан прохлаждался в баре ВИП-зала.

Разумеется, я не сумел отказаться (хотя планировал холостяцкий ужин у себя в Печатниках). Мы выпили, потом повторили, закусив креветками под чесночным соусом и цыпленком-гриль. Поговорив о всяких личных проблемах, перекинулись на философские темы (будущее человечества и прочая ерунда) а после третьей Ксана потянуло на воспоминания. Ну, все как обычно.

Расслабившись и откинувшись на спинку кресла, он заявил, что любые попытки объяснить мир «смешны и нелепы», и это пустая трата времени.

—Кто, кто объясняет? — вопрошал Ксан, подливая себе водки.