Врата Балдура - [6]

Начался дождь. Потоки воды понемногу смывали грязь с одежды Абделя, но он не обращал не это внимания. Когда могила была закопана, юноша выпрямился в полный рост и подставил лицо под холодные капли. Он провел рукой по своим густым черным волосам и закрыл глаза, позволяя дождю смыть грязь и кровь.

Его отец позаботился о его ране. Она была глубокой, но теперь почти исцелилась. Впрочем, тупая боль все еще чувствовалась.

Но душевная рана осталась. Он не мог жить ней на сердце. Его отец умер от рук бандитов-наёмников. Кто – то заплатил, чтобы его убили, и вероятно хорошо заплатил. Это был бизнес. Вот только дело оказалось не выполненным – Абдель остался жив. И теперь ему самому придется завершить его – найти убийц.

Абдель, сын Гориона, привел в порядок свою кольчугу, почистил кожаные сапоги от грязи, слегка согнул спину, чтобы уравновесить вес большого широкого меча, который висел на его спине. Найдя палку и воткнув её в раскопанную землю, он повесил на неё крошечную серебряную рукавицу, которую его отец носил на тонкой золотой цепочке на шее. Хотя Абдель и знал, что какой-нибудь путешественник достаточно скоро снимет её.

«Я вернусь!» – сказал он, уходя.

* * * * *

Невозможно было сказать, что издало тот ужасный звук, который выбил Абделя из его беспокойного сна и насколько далеко источник звука был от него, но он вскочил на ноги немедленно.

Похоронив своего прёмного отца, юноша постарался пройти как можно больше и теперь разбил лагерь далеко от его могилы, там, где Дорога Льва, идущая из Кэндлкипа пересекается длинной, наезженной Прибрежной Дорогой. Там стоял дорожный камень. Замысловато вырезанный из сплошного гранитного блока, он был долгожданным знаком в те времена, когда он, много дней назад, видел его, возвращаясь в Кэндлкип. А сейчас он был напоминанием о потере. Теперь, когда Гориона не стало, Абдель не был даже уверен, что теперь его вообще пустят назад в Кэндлкип.

Впрочем, теперь на размышления времени не было. Звук приближался и приближался быстро.

Он был похож на хор разъярённых собак, соревнующихся с тысячей бардов, языки которых были отрезаны и теперь они могли только выть, хрипеть и шипеть. Звук испугал Абделя, что было довольно редкой вещью.

Он сдерживал себя, прячась за дорожным камнем, столь сильным было его желание рвануть куда-нибудь, подальше прямо в ночь, не разбирая дороги от страха – Абдель предпочитал не связываться с теми, кто мог издавать такой адский шум. Но независимо оттого, что издавало все вышеперечисленные звуки, ему пришлось бороться как с собственным разумом, который подсказывал не высовываться, так и с руками, которые отчаянно чесались, норовя выхватить меч.

Почувствовав спиной неровную и влажную поверхность камня, он понял, что снял кольчугу, когда устраивался на ночь. Ночь была темной и пасмурной после вчерашнего дождя. Абдель прищурился, пытаясь рассмотреть в темноте то, что издавало шум, который был теперь таким громким, что у наёмника начали сильно ныть уши. Хор бессвязного вокала приближался и Абдель сходил с ума от страха и злости.

Сначала он увидел огромную тень, двигавшуюся как единое целое на юг через перекресток. Когда в этой сплошной массе начали проступать отдельные силуэты, Абдель к своему ужасу понял, что эта громко бубнящая масса была сплошной ордой человекоподобных существ.

Абдель стал дышать медленно, приоткрыв рот, чтобы не выдать себя звуком дыхания. Хотя луна завернулась в мантию облаков, и не было видно ни единой звезды, он был очень рад, что снял кольчугу. Случайные отблески на ней могли привлечь чьё-нибудь внимание и навели бы орду на мысль прогуляться в его направлении. Даже Абдель не смог бы защититься против сплошного потока темных тел. Вдруг юноша заметил блеск стали в толпе. «У них есть мечи», – подумал он, – «они вооружены мечами». Это заставило его вспомнить, что у него в руках тоже полно предательской стали; и он тихо спрятал лезвие широкого меча за спину.

Он затаил дыхание, услышав шелест гравия позади него, с другой стороны дорожного камня. Сжав покрепче рукоять меча, он стал судорожно рыться в памяти, вспоминая какую-нибудь молитву к Торму. Звук позади него прекратился, но он не смел высунуться из-за камня и осмотреться.

Сосредоточив все внимание на возможном противнике позади себя, Абдель не расслышал, как кто-то подошел слева, но смог почувствовать потенциального противника по запаху. Прежде, чем он сам понял, что делает, сын Гориона быстро вытащил меч из-за спины и, резко крутанув запястье, нанес удар влево сверху вниз. Лезвие застряло в чем-то и, хотя Абдель не мог видеть эту тварь в темноте, молчание подсказало, что она была убита на месте. Поток бормотания, воплей, гортанных криков, которые едва не разорвали уши Абделя после этого, дали ему понять, что много, очень много этих существ находятся рядом и что еще хуже – они заметили его.

Самой большой неприятностью для Абделя была ограниченная видимость. Он различал только размытые силуэты врагов, зато орда нападавших, похоже, не испытывала никаких неудобств, связанных со зрением. Ржавые зазубренные лезвия с оглушительным шумом пытались разрубить Абделя. Он резкими ударами отбивал одну атаку за другой, убивал одну тварь за другой, все время стараясь держаться спиной к дорожному камню.