Врангель. Последний главком - [165]
8 (21) февраля. Кисловодск
— Крепитесь, Петро Николаич, ще трохы осталося... — приговаривал Гаркуша, чуть кряхтя и отворачиваясь — не дышать бы на командующего табачищем. — Полежите себе с недельку и сдюжите его, клятого... Бог не без милости, а казак не без счастья...
Длинное сухое тело сотрясал озноб. Ноги подламывались. Каждый нажим на верхнюю ступеньку выдавливал последние капли сил из одеревеневших мышц и отдавался разрывом боли в голове. Вот-вот, казалось Врангелю, башка разломится, а чёртовой лестнице нет конца... Правая рука помогала плохо: негнущиеся пальцы скользили по отполированным перилам, на ощупь — сделанным из льда. Под левую, согнутую в локте, крепко поддерживал адъютант.
Прочные дубовые ступени, покрытые янтарным лаком, высокое округлое окно, исторгающее резкий свет, узкая металлическая кровать с низкими ярко-белыми спинками, застеленная белым же больничным бельём и единственной худосочной подушкой — всё проплыло, будто в тумане.
Как стащил с него сапоги Гаркуша, как вместе с супругой генерала Юзефовича они переодели его в чистое бязевое бельё, как уверенными и мягкими движениями она остригла машинкой голову, сбрила опасной бритвой короткие усы, положила на лоб мокрое вафельное полотенце и сунула под мышку градусник — едва доходило до сознания. Веки отяжелели и не поднимались. Налившееся жаром и болью тело почти перестало чувствовать прикосновения. В ушах шумело, и звуки доходили словно сквозь вату...
...Только после нанесения жестоких ударов по равнинным аулам, где ингуши вместе с большевиками отчаянно дрались за каждую саклю, и выражения съездом ингушского народа покорности конники Шкуро и пластуны Геймана 28 января в ходе кровавого уличного боя ворвались в центральную часть Владикавказа. Взорвав Атаманский дворец с хранившимися там огневыми припасами, красные оставили город.
Всё побросав, трёхтысячная толпа, а с ней много комиссаров и членов совдепов кавказских городов, двинулась по Военно-Грузинской дороге, надеясь найти спасение в независимой Грузии. Шкуро кинулся в преследование, изрубил, кого догнал, и в запале вторгся на её территорию вёрст на 40. Вместе с остатками красных резво побежали к Тифлису и прикрывавшие границу части молодой грузинской армии. Ставка забеспокоилась, забросала телеграммами, и Врангелю пришлось осадить не в меру ретивого начальника дивизии.
Другая ушедшая из Владикавказа группа — свыше 10-ти тысяч — попыталась пробиться к Каспийскому морю долиной Сунжи, но её успел перехватить Шатилов.
1-я конная ещё гонялась за красными, зажатыми в долине между Владикавказом и Грозным, дорубала и брала в плен, а по Владикавказской магистрали уже двинулись на север эшелон за эшелоном освободившиеся кубанские полки.
Полное очищение Северного Кавказа от большевиков и захват неисчислимых трофеев немного сдвинули камень с души Врангеля. Подняли настроение и писания корреспондентов. Екатеринодарские и ставропольские газеты с прежней нерегулярностью, но всё же доставлялись в штаб армии. Просматривал их теперь с обострённым интересом: имя его замелькало. А в статьи о победных операциях его войск вчитывался с пристрастием. И вдумывался... Конечно, всё приукрашено сверх меры, попадаются и чистой воды глупости, но каждая строчка захлёбывается от восторга и победного упоения. И имени его всегда сопутствуют самые восхищенные эпитеты и велеречивые характеристики. Иные борзописцы дошли до того, что стали величать его «Мюратом[95] в черкеске». И лестно, и смешно... Лучше бы почаще напоминали обществу и обывателям о его близости к Корнилову, о подвигах в Великую войну. Начиная с атаки под Каушеном.
В общем, на душе полегчало и настроение поднялось. Но, странно, пропал, как раз через три дня после возвращения из Кизляра, обычный неуёмный аппетит. И в тело вселилась нудная вялость.
А в прошлый четверг, 31-го, вечером уже, в груди занялся вдруг жар, а в голове — ноющая боль. Решив, что возвращается осточертевший бронхит, схватился за градусник. 37,2°С показались ерундой, но на всякий случай проглотил перед сном два порошка антипирина.
Температура, однако, не падала до нормальной даже по утрам. Едва выходил из купе в ванное отделение, головная боль напоминала о себе. Разливаясь волнами ото лба к затылку, донимала потом целый день... А вечерами ещё и познабливало. Но лошадиная работа вынуждала наплевать на все недуги и перемогать их на ногах: переброска частей армии на Донецкий фронт буксовала, как его заезженный «Руссо-Балт» на раскисшем кубанском просёлке.
Дезинфекция всех брошенных красными составов затягивалась до бесконечности... Этапные коменданты и железнодорожники не успевали оборудовать нужное число крытых товарных вагонов для перевозки конницы — устроить стойла, установить скамьи и застелить пол соломой... Паровозов и угля не хватало... Продовольствия для казаков и фуража для лошадей интенданты, оправдываясь отсутствием денег, заготовили едва две трети от потребного... Казаки, наконец, отправлялись воевать за пределы Кубани без особой охоты... Всё это он предвидел. Как неизбежное зло.
Но чтобы уже оборудованные и загруженные эшелоны, с исправными паровозами и тендерами, полными угля и воды, сутками торчали на станциях от Невиномысской до самой Тихорецкой — такое и в дурном сне не являлось... Почти поголовно, прежде чем ехать выручать Войско Донское — своего «старшего брата», — кубанцы возжелали денька три-четыре передохнуть в родных станицах. И, само собой, облегчить разбухшие до безобразия обозы: раздарить родителям и жёнам, расставить по комнатам и разложить по скрыням и сараям всё добро, что отбили у красных.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман Анатолия Марченко посвящён жизни и деятельности одного из лидеров «Белого движения» А. И. Деникина (1872—1947). Сторонник монархии, он тем не менее приветствовал февральскую революцию, видя в ней определённый прогресс, но последовавшие затем разрушительные для России события заставили его встать на путь вооружённой борьбы с новой властью... Этот роман — попытка восстановления исторической справедливости. Убедительность и достоверность ему придают используемые документы: выдержки из писем, дневников, книг Деникина «Очерки русской смуты» и «Путь русского офицера».
Новый роман современного писателя Владимира Рынкевича посвящён одному из самых ярких деятелей Белого Движения, генерал-лейтенанту С. Л. Маркову (1878—1918).
Новый роман современного писателя-историка Владимира Рынкевича посвящён жизни и деятельности одного из лидеров Белого Движения, генерала от инфантерии А.П. Кутепова (1882-1930).
Новый роман писателя-историка Алексея Шишова посвящён одному из виднейших деятелей Белого движения, легендарному «бешеному барону» Р.Ф. Унгерну фон Штернбергу (1885—1921).