Врангель. Последний главком - [163]
Приняв рапорт, осмотрелся. Запасные пути заставлены теплушками и товарными вагонами. Двери открыты на всю ширину — проветриваются после дезинфекции. Подъезжают и отъезжают санитарные линейки: подвозят новых раненых и больных. Бабы таскают серые цинковые тазы и, встряхивая, развешивают на длинных, протянутых меж деревьями верёвках исподние рубахи и кальсоны, ещё парующие после кипячения. У дымящих походных кухонь толпятся санитары с чайниками и котелками — разносят обед выздоравливающим, кто уже может есть. Аромат свежесваренной пшённой каши смешался с хлорной вонью...
Конвойцы между тем, установив деревянные подмостки, бережно скатили автомобиль с платформы. Потом разгрузили из вагона и поседлали коней...
«Руссо-Балт» с натугой объезжал, мешая колёсами бурую грязь, брошенные орудия и повозки.
Справа от дороги, где-то за фруктовыми садами и рядами укрытых виноградников, бежал, тоже к Каспийскому морю, Терек. Вдоль его противоположного, правого, берега тянулся невысокий хребет. Склоны, где пологие, а где крутые, заросли дремучим лесом. Белые лучи невидимого светила временами пробивались сквозь дырявый облачный покров, гонимый тёплым западным ветром, и тогда голубоватую зелень хвои, разбавленную серыми островками лиственного леса, осветляли скользящие по склонам солнечные пятна. За Терским хребтом вздымались мрачные и величественные нагромождения крутых отрогов Главного Кавказского хребта. Покрывающие их вечные снега, потускнев, слились с бирюзовыми облаками.
Но дивные кавказские красоты не отвлекали Врангеля от большака — от всего, что по нему двигалось и что двигаться уже не могло.
Вблизи, из автомобиля, расшатавшиеся колонны пленных являли картину ещё более ужасную: босые ноги разбиты в кровь, шинели грязны и изодраны, все покачиваются, точно пьяные... Но особенно поразили лица: землистого цвета, измождённые, с провалившимися воспалёнными глазами. У иных проступили черты голого черепа. Почти все, похоже, больны и обречены на смерть. И безропотно ожидают её... Или, дойдя до предела человеческих страданий, молят о её скором приходе. Как те двое несчастных, что бросились под его поезд...
Каждая колонна оставляла после себя сотни умирающих. Кто-то прилёг на бок, поджав по-детски ноги, кто-то упал на спину, раскинув руки, кто-то уткнулся лицом в грязь...
Всё чаще попадались на обочинах незакопанные трупы красноармейцев: тоже босые, но в одном белье.
— И как только казаки не боятся тифозных раздевать?.. — Скорее сильное недоумение заставило Врангеля высказать свою мысль вслух, чем намерение обратиться к кому-то с вопросом.
— Это не раздетые, ваше превосходительство. — Первым отозвался ротмистр Маньковский, назначенный на днях начальником контрразведки штаба армии. — Это раненые и тифозные, что лежали в лазаретах и санитарных поездах. Их так напугали слухи о жестокости казаков, что они выскакивали и бежали в чём были...
К 2 часам полудни «Руссо-Балт», сопровождаемый конвоем и полувзводом ординарцев, докатил наконец до Моздока.
Вплотную к белёным домикам, крытым тёсом или соломой, подступили сады, огороды и овчарни. Северную окраину обогнула железная дорога, южная упёрлась в петляющий Терек.
По грязной и разбитой улочке подъехали к мосту.
Серая вода быстро уносилась вперёд, омывая наносный щебень неровно изрезанного берега и каменные опоры, оставшиеся от моста... Едва передовые части Покровского обошли Моздок с севера, толпы красных в панике кинулись на правый берег: шоссе, уходящее на юг, на Владикавказ, обещало спасение. Но деревянный настил не выдержал и обрушился, увлекая за собой сотни людей. Утонули и многие из тех, кто пытался потом спастись вплавь...
Глянув на дышащий холодом поток, Врангель поморщился: припомнил доклад Покровского по прямому проводу. Увлёкшись подробностями взятия Моздока, тот заметил: «Вид тонущих оживил речной пейзаж». И наверняка сам рассмеялся своей низкопробной остроте...
Чем дальше к востоку, тем чаще в низинах, прилегающих к Тереку, попадались мелкие озёра и тем обширнее становились окружающие их заросли камыша. Фруктовые сады перемежались ровными посадками раскидистых тутовых деревьев.
В станицах, через которые пролегла дорога — Стародеревской и Галюгаевской, — жизнь возрождалась: звонили колокола, прогуливались статные казачки, вырядившиеся по-праздничному, торговали лавки. Задорно скакали казаки — в полном обмундировании и вооружении спешили к станичному правлению, месту сбора...
Отогнувшийся было к югу Терек снова подступил к железнодорожному полотну. Зажимаемая ими с двух сторон грунтовая дорога привела в станицу Наурскую.
Здесь, в этой сужающейся к востоку горловине, красные в последний раз оказали Покровскому упорное сопротивление: приняв бой, задержали 1-й конный корпус на два дня. Бронепоезд, ворвавшийся на станцию с тем же названием — Наурская, — неожиданно был атакован ротой китайцев. Из тех, кого завезли во время Великой войны в качестве рабочих. Перебив команду, паровоз и платформы с орудиями взорвали. Потом уже, взяв станцию и станицу, Покровский короткими ударами безостановочно гнал остатки красных к Кизляру. О потерянном бронепоезде доложил лишь после того, как возместил его восемью трофейными...
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
Новый роман Анатолия Марченко посвящён жизни и деятельности одного из лидеров «Белого движения» А. И. Деникина (1872—1947). Сторонник монархии, он тем не менее приветствовал февральскую революцию, видя в ней определённый прогресс, но последовавшие затем разрушительные для России события заставили его встать на путь вооружённой борьбы с новой властью... Этот роман — попытка восстановления исторической справедливости. Убедительность и достоверность ему придают используемые документы: выдержки из писем, дневников, книг Деникина «Очерки русской смуты» и «Путь русского офицера».
Новый роман современного писателя Владимира Рынкевича посвящён одному из самых ярких деятелей Белого Движения, генерал-лейтенанту С. Л. Маркову (1878—1918).
Новый роман современного писателя-историка Владимира Рынкевича посвящён жизни и деятельности одного из лидеров Белого Движения, генерала от инфантерии А.П. Кутепова (1882-1930).
Новый роман писателя-историка Алексея Шишова посвящён одному из виднейших деятелей Белого движения, легендарному «бешеному барону» Р.Ф. Унгерну фон Штернбергу (1885—1921).