Враги. История любви - [18]
Герман начал двигаться, приставляя одну ногу к другой, но никак не мог вспомнить, в какой стороне находится кафетерий. Он остановился у почтового ящика.
"Тамара жива!" Он громко произнес эти слова. Эта истеричная женщина, которая мучила его и с которой он хотел развестись, когда началась война, восстала из мертвых. Его подмывало рассмеяться. Какой-то метафизический остряк сыграл с ним злую шутку.
Герман понимал, что дорога каждая минута, но был неспособен двигаться. Он прислонился к почтовому ящику. Женщина опустила в ящик письмо и подозрительно оглядела его. Бежать? Куда? С кем? Маша не может оставить свою мать. У него нет денег. Вчера он разменял последнюю десятидолларовую бумажку, и до тех пор, пока рабби не выпишет ему новый чек, весь его капитал равен четырем долларам и мелочи. И что он скажет Маше? Ее мать наверняка расскажет ей об объявлении.
Он тупо посмотрел на свои часы. Маленькая стрелка показывала на одиннадцать, большая на три, но что это значит — до него но доходило. Он углубился в циферблат, как будто для того, что бы понять, который час, требовалось мощное духовное усилие.
"Если бы на мне был мой лучший костюм!" Впервые Герман ощутил типичное тщеславие эмигранта: во что бы то ни стало показать, что он кое-чего добился в Америке! Одновременно что-то в нем потешалось над этим дурацким желанием.
2
Герман пошел к станции городской железной дороги и поднялся по лестницам. Если не считать удара, который нанесло ему Тамарино возвращение, все было совершенно так же, как прежде. Пассажиры, как всегда, читали газеты и жевали резинку. Вентиляторы в вагоне издавали все тот же ревущий шум. Герман поднял с пола брошенную кем-то газету и попытался читать ее. Это был лист о скачках. Он перевернул страницу, прочел шутку и улыбнулся. Наряду с субъективностью явлений существует и мистическая объективность.
Герман сдвинул шляпу так, чтобы свет не слепил глаза. "Двоеженство? Да, двоеженство". Если рассматривать все дело под определенным углом, то его могли обвинить даже в многоженстве. Все годы, когда он думал, что Тамара погибла, он заставлял себя вспоминать только о ее хороших качествах. Она любила его. По своей сути она была человеком духовным. Он часто обращался к ее душе и просил о прощении. Одновременно он знал, что ее смерть избавила его от многих несчастий. Иногда ему даже казалось, что годы, которые он провел на сеновале в Липске, он перенес легче, чем то зло, которое причинила ему Тамара за время их совместной жизни.
Герман не помнил, из-за чего он так раздраженно спорил с ней, почему бросил ее и пренебрег детьми. Конфликт между ними превратился в бесконечную свару, в которой одна сторона никогда не могла доказать свою правоту другой. Тамара беспрерывно говорила об освобождении человечества, о миссии евреев, о роли женщины в обществе. Она ценила книги, за которые Герман не дал бы и куска сыра, восхищалась пьесами, которые были неприятны ему, с восторгом распевала пошлые песни и слушала речи демагогов всех партий. Когда она была коммунисткой, то носила кожаную куртку а lа ЧК; когда она стала сионисткой, то повесила на шею цепочку со звездой Давида. Она постоянно была занята манифестациями, протестами, сбором подписей и денег на всевозможные партийные нужды. В конце тридцатых, когда нацистские лидеры приезжали с визитами в Польшу и студенты-националисты избивали евреев и заставляли студентов-евреев стоять во время лекций, Тамара, как и многие другие, обратилась к религии. Она зажигала в пятницу вечером свечи и завела кошерную кухню. Она казалась Герману воплощением масс, которые всегда следуют за каким-нибудь вождем, загипнотизированные лозунгами, и никогда не имеют своего собственного, настоящего мнения.
В своем раздражении он часто не замечал, как она предана ему и детям, как она всегда оказывается на месте, когда надо помочь ему или другим. Даже когда он ушел от нее и поселился в меблированных комнатах, она приходила к нему, чтобы убирать и готовить. Она ухаживала за ним, когда он болел, штопала его одежду и стирала белье. Она даже печатала на машинке его диссертацию, хотя и считала ее негуманной и антифеминистской, а прогноз на будущее, содержавшийся в ней, казался ей удручающим.
"Стала ли она за это время спокойнее?", — спросил себя Герман. "Прикинуть бы, сколько ей сейчас лет?" Герман попытался упорядочить прошлое, представить, что произошло за эти годы. Детей у нее отняли. Ее расстреливали; она, с пулей в теле, нашла пристанище в доме нееврея. Ее рана зажила; она нелегально перебралась в Россию. Все это произошло до 1941 года. Да, и где она была потом? Почему с 1945 года он ничего не слышал о ней? Положим, он не разыскивал ее. Он никогда не читал списков пропавших, которые публиковали еврейские газеты, специально для тех, кто разыскивает родных. Кто-нибудь когда-нибудь бывал в таком же положении, как я? — спросил себя Герман. Нет. Должны пройти триллионы, квадрильоны лет, прежде чем снова выпадет подобная комбинация обстоятельств. Герману снова захотелось рассмеяться. Некий небесный разум использовал его как подопытного кролика, подобно тому, как немецкие врачи делали это с евреями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Шарль де Костер известен читателю как автор эпического романа «Легенда об Уленшпигеле». «Брабантские сказки», сборник новелл, созданных писателем в молодости, — своего рода авторский «разбег», творческая подготовка к большому роману. Как и «Уленшпигель», они — результат глубокого интереса де Костера к народному фольклору Бельгии. В сборник вошли рассказы разных жанров — от обработки народной христианской сказки («Сьер Хьюг») до сказки литературной («Маски»), от бытовой новеллы («Христосик») до воспоминания автора о встрече со старым жителем Брабанта («Призраки»), заставляющего вспомнить страницы тургеневских «Записок охотника».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.