Враг под покрывалом - [61]
– Как вам дом? – спросил Краббе.
– Чертовски хороший. Я хочу сказать, – поправился Абдул Кадыр, – дом мне очень понравился. Только слишком хорош для мне подобных.
– Вы усвоили униженность нижней палубы, – заключил Краббе. – Ну, вступайте в права наследства и помните – это ваша страна.
– Только все это кажется несправедливым, – сказал Абдул Кадыр. – Что-то новенькое: белый мужчина отдает мне дом, а сам переезжает в маленький номер отеля. Этого я понять не могу.
– Дом принадлежит колледжу, – пояснил Краббе. – Это директорский дом. Вдобавок у англичан семьи маленькие или вообще нет семьи. Даже жены, – добавил он. – Не переживайте за меня. Мы на Западе усохли, как сушеные фрукты. И гораздо меньше привыкли к роскоши, чем вы думаете.
– Выпейте пива долбаного, – предложил Абдул Кадыр, и в совиных глазах его отразилось внезапное потрясение. – Я хочу сказать, мистер Краббе, пейте пиво.
Вошли две малайки-работницы с туго намотанными на головы тюрбанами из посудных полотенец. Заказали апельсиновый сок.
– Все еще тут, – сказала одна. – Белые паразиты все тут.
– И креветки в тюрбанах с дерьмом в голове. Только теперь недолго.
– Нет, недолго.
– А у той малайки родится ребенок. Пузо на нос лезет.
– Лучше сказать хамиль.
– Зачем тратить хорошее слово? Ребенок белого гада, который исчез.
– Навсегда исчез.
– Что знает чертов почтальон? Ему идут кипы писем из Англии. И телеграммы из Англии. Он прячется, от всех прячется, и от английских, и от здешних женщин.
– Говорят, он сгорел.
– Это раньше было, во Вторую мировую перанг.
– Его летающий корабль упал в холодной стране. Зачем бы иначе малайская женщина плакала? Что раз с мужчиной случилось, еще раз случится.
– Хороший конец для поганца.
Краббе вспомнил заключительную историю, рассказанную им малайцам на веранде. Историю о человеке из далекой страны, который старался помочь, обрел волшебные силы, убивал пиратов, бандитов, побеждал болезни, учил последним мировым чудесам. У него выросли крылья, непобедимый кулак, он стал неприкасаемым и перестал быть человеком из далекой страны, вошел в сонм героев в малайской Валгалле, стал собственностью крепких коричневых мужчин, сидевших на веранде с открытыми ртами. Скрестив ноги, стал одним из них. И последняя паитуна Краббе, пока его добро укладывали в грузовик:
– Переведите мне, Кадыр. Всему миру переведите.
– Если отправишься вверх по реке, – перезолил Кадыр с остекленевшими от выпивки глазами, – сорви меня, сорви меня… Мать твою, слово забыл.
– Как жасмин.
– Как жасмин. А если первым умрешь, жди меня…
– У врат рая.
– У врат рая. Мать твою, старина, чего вы плачете? Выпейте еще пива долбаиого.
– Выбирайте выражения, Кадыр.
– У вас очень счастливое лицо, мистер Краббе, – сказал Мохиндер Сингх. – У вас лицо очень счастливого джентльмена. Если вы вот тут минуточку посидите, я всегда за два доллара предскажу вам счастливое будущее.
Словарь
Ама – нянька; служанка (малайск.).
Amman– лачуга из пальмовых листьев (малайск.).
Безар – большой человек, начальник (малайск.).
Бинт – женщина (араб.).
Джамбан – уборная (малайск.).
Кампонг – деревня (малайск.).
Кедай – лавка, магазин (тамил.).
Майн – игра, играть (малайск.).
Макан – есть; пища (малайск.).
Малам – вечер, ночь (малайск.).
Мердека – свобода, освобождение. Боевой клич Национальной Организации Объединенной Малайи (малайск. от санскрит.).
Ми – вид макарон (кит.).
Нарака – ад (араб.).
Паванг – колдун, предсказатель (малайск.).
Сайя – я (малайск.).
Сакай – невежливое наименование аборигенов (буквально: раб) (малайск.).
Самсу – дешевый китайский рисовый спирт (кит.).
Сонгкок – круглая бархатная шапочка мужчин-малайцев (малайск.).
Сурат – письмо, завещание (малайск.).
Табек – малайское приветствие (малайск.).
Туан – господин, сэр. Европейцев именуют «туан», малайцев – «хаджа» и потомками Пророка (малайск.).
Тукай (английское произношение романской малайской транскрипции китайского слова «таук») – китаец: хозяин или владелец магазина.
Хаджа – человек, совершивший паломничество в Мекку (араб.).
Чарпой – постель (урду).
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Британия начинает утрачивать владычество над Малайей, но семена западной культуры уже упали на богатую почву загадочной страны. Какие всходы даст этот посев, можно только догадываться. Молодые англичане – Виктор и Фенелла Краббе пытаются понять непостижимую прелесть бесконечно чужой страны…О дальнейшем развитии событий и судьбах Виктора и Фенеллы Краббе рассказывают романы «Враг под покрывалом» и «Восточные постели».
В романе-ностальгии «Восточные постели» повествуется о драматическом взаимопроникновении культур Востока и Запада. Эпоха британской колонизации сменяется тотальным влиянием Америки. Деловые люди загоняют на индустриальные рельсы многоцветный фольклорный мир Малайи. Оказавшись в разломе этого переходного времени, одиночки-идеалисты или гибнут, так и не осуществив своей мечты, как Виктор Краббе, или, как талантливый композитор Роберт Лоо, теряют дар Божий, разменяв его на фальшь одноразовых побрякушек.